Белье валялось повсюду. Я нагнулся, подобрал корзину и осмотрел застрявший нож.
Сзади кашлянули. Я обернулся и увидел Птицеловку Джесс, стоявшую под сводом выхода.
– Начну с того, – заявила она, – что я не знаю, как он проник внутрь.
– Через порог, где ты стоишь, – ответил я, ставя на пол корзину. – Забавно то, что за дверью кто-то наблюдал.
Дубовая Госпожа заложила руки за спину и зыркнула из-под светлых бровей. Ее грива, такого же роскошного цвета, сейчас была собрана в пучок и спрятана под широкополой зеленой шляпой. Шляпа была велика, отчего тонкое лицо и узкие плечики казались миниатюрнее обычного. Из-под зеленого дублета выбивалось грязное кружево. Юбка была темно-коричневая, но я знал, что под ней скрывались зеленые чулки. Ей было не больше девятнадцати, и я, не будь в такой ярости, немедленно поволок бы ее наверх.
– Мы его не видели, – сказала она.
– «Мы»?
– Ладно, я. Но я обходила посты, так что не уверена. За входом наблюдал Силос. Я выясню, в чем дело.
– Дело в том, – повысил я голос, – что меня чуть не кончили в моей же прихожей! Меня спустили с лестницы, выгнали на улицу, а твои наблюдали! Не замани я Клинка в проулок, Ссадина так и ловил бы вшей, а я был бы мертв.
– Я была на подходе.
– Откуда, когда?
– Дрот, чтобы спуститься с крыши, нужно время.
– А Рома?
– А что с ней? – Птицеловка склонила голову набок и нахмурилась.
– По словам Ссадины, ей велели стоять в проулке, откуда он выскочил, но ее там не было.
Птицеловка обернулась и посмотрела в сторону проулка.
– Проверь людей, Птицеловка, – посоветовал я. – Может выясниться, что кого-то перекупили у тебя под носом.
Она резко повернула голову.
– Мои люди не продаются, – отрезала она. – Я не шакалю, и они тоже. Поэтому ты нанял меня, а я – их. Я поговорю с Ромой и выясню, что стряслось, но я ее знаю. Она бы не подвела.
– Советую не ограничиваться разговорами, – возразил я, – иначе подключатся люди, которым это не понравится.
Птицеловка уперла руки в боки:
– Послушай, Дрот, я накосячила. Ты чуть не погиб, а я отвечаю за твою жизнь, и это мой косяк. Ты вправе злиться, но злись на меня. Ссадина, Рома, Силос и остальные – моя забота. Я с ними разберусь. Не надо угрожать наездами на моих ребят – я наеду сама.
Я положил здоровую руку ей на плечо ближе к шее. Она вздрогнула, но не отпрянула.
– Слушай внимательно, – сказал я. – Если кто-то оголяет мой тыл, я сильно огорчаюсь. И воспринимаю это как личное. Поговори с Оленями, которых ты называешь Дубами, и уладь это дело. А заодно передай, что в следующий раз я разберусь с ними сам.