Я кивнула, соглашаясь, и пошла следом за демоном в столовую. По случаю приезда кузины высших, столовая была празднично украшена — на полу стояли высокие вазоны с пышными букетами, скатерть оказалась из тончайшего шелка с искусной вышивкой, да и само меню приятно радовало глаз и желудок. Салаты, закуски, на горячее — большая печеная индейка с яблоками, печеный картофель, свежие овощи, но больше всего радовали десерты! Персики в вине, жареные фрукты в хрустящей панировке, открытый вишневый пирог со сливками, ванильные и шоколадные пудинги, сливочное мороженое со свежими фруктами и сладкими сиропами, шоколадной стружкой и орехами. На удивление вплоть до десертов за столом царила весьма непринужденная атмосфера, редкие разговоры носили абсолютно непринужденный характер. Лунара вела себя на удивление тихо. Все изменилось, как только подали сладкое. Оказалось, у нас с маленькой высшей очень схожие вкусы относительно десертов. Мы несколько раз одновременно тянулись к тому или иному блюду или совершенно идентично посыпали порции мороженого. Кеорсен с Амарелией с интересом наблюдали за нами. Но вот Лунара взяла креманку с персиками в белом вине, я же, помня сегодняшнее утро и последствия употребления алкоголя отказалась от этой идеи. Маленькая демоница посмотрела на меня в упор и спросила:
— Что? Наконец-то наши вкусы разошлись?
— Можно и так сказать, — пожала плечами я, не видя здесь особой темы для дискуссии. Лунара считала иначе.
— Возьми персики! — приказала она.
— Зачем? Я не хочу, — равнодушно ответила я. Высшие переводили взгляд с Луны на меня и обратно.
— Зато Я хочу! — настаивала кроха.
— Ты хочешь, ты и бери.
— Да как ты смеешь?! Что с тобой не так? — негодовала Лунара.
— Со мной многое не так, — стараясь держать себя в руках ответила я. — Я вообще неправильная.
— Почему ты так противишься? Неужели просто назло мне? — в ее взгляде промелькнуло такое истинное непонимание, заставившее меня ответить честно.
— Просто вчера я впервые в жизни попробовала вино, и, скажем так, опыт оказался не из приятных, — я чуть улыбнулась.
— Подожди, — перебила меня малышка, — сколько тебе лет?
— Двадцать три.
— И ты никогда не пробовала вина? — недоверчиво спросила она.
— До вчерашнего случая ни разу в жизни, — кивнула я и добавила — А вчера, наверно, выпила за все двадцать три года жизни, и сегодня утром мне казалось, что мой организм объявил мне войну и пытается самоуничтожиться.
На мгновение в столовой повисла тишина, а потом Лунара в голос рассмеялась. У нее был красивый смех — звонкий и переливчатый.