— Высокий-то какой, а?
— Это не моя вина.
Раскрыв глаза, она застыла — задумалась. Даже такого короткого знакомства было достаточно, чтобы убедиться, что процесс мышления для нее явно затруднителен.
— И красавчик, — продолжала она. — И вы это знаете.
Я что-то пробормотал.
— Как вас зовут?
— Рейли. Дуглас Рейли.
— Смешное имя.
Прикусив губу и склонив голову, она бросила на меня глубокий взгляд. Потом опустила ресницы и снова медленно подняла их, как театральный занавес. С этим трюком стоило познакомиться поближе: рассчитан на то, чтобы я завалился на спину и задрал все четыре лапки.
— Вы профессиональный боксер? — спросила она.
— Не совсем. Тайный.
— Ф-фу, — девушка мотнула головой, — делаете из меня дурочку.
— Угу.
— Что?
— Да ладно. Вы же слышали.
— Ничего вы не сказали. Только меня дразните.
Она подняла палец ко рту и прикусила его. Палец был тонкий и прямой, как указка. Она грызла его, немного причмокивая, поворачивая во рту, как ребенок соску.
— Вы ужасно высокий, — сообщила она, хихикнув. Потом медленно, но упруго повернулась — всем телом, не сгибая ног. Уронив руки и встав на цыпочки, она спиной упала в мои объятья. Мне пришлось подхватить ее, чтоб не разбила голову о мозаичный пол. Я крепко держал ее под мышками, стараясь удержать на весу, так как ноги девицы мгновенно подогнулись.
Коснувшись головой моей груди, она рассмеялась мне в лицо:
— Вы вкусный. И я вкусная.
Я онемел. И точно в этот момент вернулся дворецкий и, конечно, узрел идиотскую ситуацию. Мне показалось, он не обратил на это внимания. Высокий, худой мужчина с серебряной сединой, лет шестидесяти, может, меньше, но не более. Голубые глаза, настолько глубокие, насколько вообще могут быть посажены глаза. Гладкая, блестящая кожа лица, и двигался он как человек с тренированными мышцами. Когда дворецкий, не торопясь, приблизился, девушка оторвалась от меня и, пробежав через холл, как серна, скользнула в коридор. Исчезла раньше, чем я успел сделать вдох и выдох.
Дворецкий объявил ровным голосом:
— Господин генерал ждет вас, мистер Марлоу.
Выпятив нижнюю челюсть, я мотнул головой:
— Кто это была?
— Мисс Кармен Стернвуд, сэр.
— Не мешало бы отучить ее сосать палец. Ведь уже выросла из этого возраста.
Ответив мне вежливым, серьезным взглядом, он повторил свою фразу.
Через французские окна-двери мы вышли на ровную дорожку из красных плиток, окаймлявшую газон напротив гаража. Шофер-мальчишка драил теперь большой черный с хромом седан. Дорожка привела к оранжерее, дворецкий распахнул передо мной дверь, и я очутился в какой-то прихожей, где было тепло, как в хорошо нагретой духовке. Войдя вслед, дворецкий закрыл за собою дверь, толкнул другую, и мы вошли. Тут стало уже по-настоящему жарко. Воздух был густой, влажный, насыщенный тяжелым ароматом цветущих тропических орхидей. Стеклянные стены и крыша запотели, и крупные капли шлепались с них на листья растений. Свет неестественно зеленоватый, как в аквариуме. Растения заполняли все пространство — настоящий лес, с неприятными мясистыми листьями и стеблями, напоминающими чисто вымытые пальцы покойника.