– Ну, и где он? Матвеич-то?
– На «вертушке» в Ханкалу с ранеными и «двухсотыми» отправили.
– Говорил все, «живой бой» хочу отснять! Вот и отснял бой, – проворчал Тимохин, сплевывая в сердцах себе под ноги.
– Это точно! «Живой бой» снял! Только еще неизвестно, каким он для него будет, этот «живой бой»! – вставил Савельев, выбрасывая скомканную пустую пачку «Примы». – Дай-ка закурить!
Сделав глубокую затяжку, выдохнув, «собровец» продолжал:
– Гляжу, разрыв гранаты рядом с Конфуцием, ну думаю все, звиздец! Спекся, паря! А тут сбоку Матвеич внаглую прет как танк со своим скарбом и камерой наперевес. Кричу ему: «Ховайся, дура!!» Какой там! Или не слышал, или уже в раж вошел. Не до нас ему. Охота пуще неволи. Бальтерманц выискался хренов!
– Тут ему молодой шахид с чердака и врезал. Николаша суку сразу засек, три «вога» туда ему под крышу вогнал, враз лохмотья полетели вместе с зеленой ленточкой!
– Рана тяжелая?
– Навылет прошило! – отозвался Виталий, о подножку автомобиля сосредоточенно счищая грязь, налипшую на подошву. – Говорю, вошла аккурат в пупок. Хорошо, не в «бронике» был, а то бы полный пипец! Все кишки бы намотало! Запеленали, конечно, основательно, как в лучшем госпитале. Матвеич бледный как смерть, только глаза блестят, как маслины. Думаешь, что он нам говорил? Спасите, помогите, братцы? Не дайте помереть? Как бы не так! Камеру, говорит, братишки, разыщите и кофр не забудьте на «борт» ко мне запихнуть!
– Коньки откидывает, а о кинокамере печется, чудик! Да плевать на нее слюной! – вдруг прорвало молчавшего Степана. – Хрен с ней, с камерой! Дай бог, самому живым выбраться из передряги! Конфуция чуть гранатой не накрыло. Оглох мужик. Ждали нас, подлюки!
– Засаду у моста устроили. Но не на тех напали! Черта им лысого! Дали им жару. Не будут больше по горам рыскать. Отбегались шакалы.
– Потери есть? – тихо спросил Тимохин.
– Где ты видел, чтобы без потерь обошлось? Гошу осколком в ногу долбануло. Теперь без сапера остались. Да, Митрофанову бок зацепило, по ребрам ковырнула, зараза! Считай, в рубашке родился! Весь в кровище. Завалился и как засучит ногами. Думали, все, хана! Ан нет, гляжу, матерится по-черному, сучий хвост, яростным огнем огрызается.
– Хотели «бортом» отправить, куда там, – отовался Виталий. – Уперся как баран. После Афгана никакими коврижками его на «вертушку» не заманишь. Под Баграмом чудом уцелел, духи стингером завалили «МИ-8», на котором раненых эвакуировали. Рухнул горящий вертолет на склон горы, хорошо вскользь прошел. Повезло. Из двадцати трех восемь в живых остались. И он среди них. С тех пор авиацию на дух не переносит.