В XVIII в. крымское ханство очутилось лицом к лицу с могущественной Россией, стремившейся осуществить свою историческую задачу — завладеть южным морем и прилегающими к нему плодоносными черноземными степями и тем самым уничтожить последний оплот мусульманства, упорно державшийся на классической почве той Тавриды, откуда некогда распространился свет христианства на древнюю Русь. Ханство, лишенное в самой своей основе элементов организации, которая обеспечивала бы ему прочное существование, и постоянно раздираемое внутренними неурядицами, падало перед надвигающимся на юг сильным соседом. Походы Миниха и Ласси были одним из таких ударов, после которых ханство оправилось только благодаря усилиям единоверной Турции, и то на время, чтобы дожить до нового удара, более разрушительного. Турецкая война 1768–1774 гг. и последовавший в 1771 г. поход Долгорукова в Крым были новым ударом, после которого Крым не мог уже подняться. Последующее время было для него не более, как предсмертной агонией, долженствующей закончить его историческую жизнь.
Последние дни политической жизни ханства связаны с жизнью и деятельностью одной из интересных личностей, занимавших когда-либо ханский престол, с личностью Шагин-Гирея. Интерес, возбуждаемый им, заключается, как в его деятельности, весьма поучительной с точки зрения тогдашнего состояния ханства, так и в его не лишенной драматизма судьбе. Немало султанов (членов фамилии Гиреев) толпилось при дворе крымского хана перед началом турецкой войны; но из среды всех выделялся сын Мехмед-Гирея хана, Шагия-Гирей. Родившись в Адрианополе, сборном пункте проживавших в Румелии Гиреев и имевших там свои родовые владения, Шагин рано лишился отца [1]. Первоначальное образование, даваемое заурядно всем молодым султанам, показало в молодом Шагине самый восприимчивый ум, сообразительность и развило в любознательном от природы мальчике интерес к образованию. Превратности, зачастую испытываемые Гиреями, заставили мать его найти себе приют в Фессалониках [2]. Здесь юноша нашел возможность удовлетворить свою любознательность. Случай помог ему попасть отсюда в Италию. Проживая в Венеции, Шагин изучил итальянский язык. Знание итальянского, а также греческого языков дало ему возможность познакомиться с западно-европейской культурой. Шагин принял вид европейца. Дядя его, известный Керим-Гирей Шагин, на которого он походил своими способностями, полюбил племянника и вызвал его в Крым, где определил его сераскером в ногайскую орду, состоявшую из кочевых орд буджаков, едисанцев, едичкулов и джамбулуков, растянувшихся своими кочевьями на всем протяжении южных степей от рукавов Дуная до Кубани. Ставши начальником едисанцев, живших в очаковской области к западу от Днестра до Днепра, 20-летний сераскер скоро приобрел вес благодаря своему умению и энергии. Но недолго он управлял. Начавшаяся война России с Турцией, заставившая ногайцев двинуться на разорение Украины и затем принять участие в войне, последовавшая смерть Керима и возведение на крымский престол нового хана, назначенного из Константинополя, заставляют Шагина исчезнуть на время со сцены. Мы его видим уже в Бахчисарае в ряду других кормившихся при дворе султанов — чутко прислушивающимся к вестям, приходившим с Дуная. А вести были недобрые. План Екатерины, составленный ею в самом начале войны и переданный начальнику 2-й армии Панину для исполнения — оторвать татар от Порты и, сделав из них независимое государство, «лишить тем Турцию правой руки»