Я видел, как она стояла спиной к проезжей части на Тридцать третьей улице и кричала на удалявшегося велосипедиста, который только что совершил маленькое чудо, уклонившись от прямого столкновения. Эта картина отпечаталась в моем мозге. Вдруг из-за угла на большой скорости выскочило такси и сбило девушку сзади. Она взлетела в воздух метра на три и врезалась в фонарный столб. На землю рухнуло окровавленное тело. Скорая и полиция прибыли очень быстро, а я продолжил путь в школу, искренне надеясь, что несчастная выживет.
Потрясенный страшной картиной, которую мне только что пришлось увидеть, я решил, что следует рассказать об этом ученикам. Не стоило упоминать о тяжести полученных пострадавшей ранений, но в этой жизненной ситуации и шахматах определенно имелось нечто общее: трагедии могло бы не случиться. Я объяснил, что первой ошибкой девушки было то, что она посмотрела в неверном направлении и шагнула на проезжую часть. Возможно, музыка в наушниках перенесла ее в особый мир, не позволив мгновенно отреагировать на сложившуюся ситуацию. Затем велосипедист должен был для нее стать сигналом вернуться к действительности. Девушка не получила повреждений, но, вместо того чтобы возвратиться в реальный мир и вспомнить об осторожности, она пришла в ярость и окончательно утратила самообладание. Ее реакция прекрасно иллюстрировала нисходящую кривую, характерную и для шахматистов: сделав ошибку, нетрудно вернуться в эмоциональную зону комфорта, но тревожное ощущение того, что ситуация изменилась к худшему, не исчезает. Прежде трезво мысливший человек приходит в смятение, и поток мышления прерывается. Можно визуализировать это с помощью двух линий, стремящихся друг к другу, но не пересекающихся. Одна из этих линий — время, а вторая — восприятие нами текущего момента. Я показал движением рук эти линии, проходящие сквозь пространство. Когда мы адекватно воспринимаем происходящее, наше восприятие идет наравне с движением времени, но если совершаем ошибку и фиксируемся на ней, то отстаем от хода времени и остаемся в прошлом. И разрыв между временем и восприятием постоянно увеличивается. Время идет, а мы остаемся на месте. Мы живем, играем в шахматы, ходим по улицам, но наши глаза видят не настоящее, а прошлое. А потом из-за угла выскакивает такси. Этот урок шахмат определенно стал самым эмоциональным из всех моих уроков.
Три года спустя я вместе с учениками отправился на чемпионат США в Ноксвилле. Дети получили уже пятый разряд и считались одной из самых сильных команд в стране. В финальном туре чемпионата мы боролись за первое место. Я ждал окончания партий в вестибюле вместе с родителями моих учеников. Я всегда чувствовал себя странно на большом турнире, если присутствовал в качестве наблюдателя, а не участника, но после нескольких лет работы с учениками и наблюдения за их превращением в зрелых турнирных бойцов было особенно тяжело сидеть и ждать результата. Тогда-то я понял, что мой отец нисколько не преувеличивал, когда говорил, что наблюдать со стороны намного тяжелее, чем играть самому.