— Я здоров: моё сердце бьётся ровно, моя душа находятся в гармонии с моим телом. Я могу обходиться малым, и моя плоть будет подчиняться мне. Мой дух силён, как никогда…
— Верю! — перебила его Кэрролл. — Охотно верю, но тебе предстоит годичный курс обучения, и понадобятся дополнительные силы, к тому же мы обязаны проверить кандидата на предмет профессиональной годности.
— Я кандидат? Для чего?
— Со временем ты станешь опытным оперативником, — усмехнулась Кэрролл. — Возможно, самым опытным! В «Бюро» поговаривают, что у тебя очень большой потенциал и на тебя возлагают большие надежды. Возможно, ты станешь самым молодым резидентом в истории нашей спецслужбы, и однажды к тебе придёт молодой человек или юная девушка, и ты ей будешь говорить те же слова, которые я говорю тебе сейчас. Дальше продолжать?
— Не надо.
В иллюминатор заглянуло солнце, и Саид, закрыв глаза, послал светилу слова приветствия. По устоявшейся привычке он начинал новый день с медитации.
Через месяц после реабилитации, будучи в Риме, перед тем как дать согласие на работу в «Бюро», Саид спросил одного из трёх присутствовавших при беседе мужчин: зачем его было посылать в монастырь? Какой был в этом смысл? Ведь если бы «Бюро» действительно стремилось добыть у монахов ценную информацию, то стоило бы послать опытного сотрудника, а не его — зелёного, как весенний бамбук, юнца, который не знает даже азов оперативной работы.
Собеседник еле заметно дёрнул щекой и на его невыразительном, словно затёртом временем, лице отразилось слабое подобие улыбки.
— Это был тест, — ответил разведчик. — Тест на выживаемость. Ты его прошёл с блеском. Более того, ты не только выжил, но и приобрёл очень ценные знания и навыки, которые тебе пригодятся в будущей работе. А то, зачем тебя посылал твой куратор, «Бюро» давным-давно известно.
На этом беседа и закончилась.
По прибытию в Гале его поместили в небольшую, но уютную клинику, которая пряталась на окраине города в густых кустах сирени. Персонал клиники сносно говорил по-английски, и ещё лучше по-русски — сказалось длительное пребывание в городе частей Советской армии. Сама клиника блистала чистотой. После годичного проживания в пещерном монастыре, где личная гигиена монахов оставляла желать лучшего, Саиду показалось, что весь персонал клиники помешан на чистоте и стерильности. В первый же день после того, как его поселили в отдельную палату с кондиционером и видом на городской парк, его осмотрел доктор Клаус — сорокалетний мужчина с холёными руками и в скрипящем от крахмала белом халате.