Первым же рейсом Генрих Вольфович отбыл на материк. Перед тем, как войти в самолётное чрево, Генрих Вольфович обернулся, посмотрел на тяжёлые свинцово-серые облака, и нехорошо усмехнулся. Если бы эту усмешку видел кто-то из старых соратников Коха, он бы без карт Таро и гадания на кофейной гуще предсказал сахалинским «браткам» скорые и очень большие неприятности. Кох не желал крови, но его «опустили» прилюдно, и надо было срочно доказывать обратное. Обычно после таких неудавшихся переговоров, слово брал «товарищ Маузер».
В Петербург Генрих Вольфович вернулся в расстроенных чувствах. Над городом Петра Великого висели свинцово-серые тучи, очень напоминавшие облачность над Сахалином в день отлёта.
Генрих Вольфович посмотрел на серое небо и вновь нехорошо усмехнулся. Знающие люди сказали бы, что это означает окончательное принятие решения.
По приезду домой Кох вызвал к себе начальника службы безопасности.
— Надеюсь, что такое интервенция, тебе известно? — стараясь казаться равнодушным, спросил он у стоящего навытяжку Богдановича. Последний утвердительно кивнул и нетерпеливо переступил с ноги на ногу.
— В таком случае готовь отряд интервентов на Дальний восток, точнее, на Сахалин, — закончил Кох.
— Воевать на чужой территории? Это неразумно! Нас вычислят в первый же день и перестреляют, как куропаток.
— Богданович, я тебе за что деньги плачу? Организуй прикрытие, отвлекающий манёвр, легендирование отряда. Мне что, тебя учить элементарным вещам? Иди и работай! На разработку плана и подготовку к отъезду даю неделю. Мне нужен Сахалин целиком, и я его получу! — сорвался на крик Генрих Вольфович и ударил кулаком по столу. Потом немного успокоился, задумчиво покрутил на пальце перстень с изумительной красы чёрным камнем и добавил: — Чего бы мне это не стоило!
* * *
В середине сентября 1890 года к сумрачным берегам острова Сахалин, устало попыхивая чёрным дымом и посверкивая выкрашенными перед рейсом бортами, причалил пароход «Ермак». Вместе с редкими пассажирами и несколькими членами команды на берег сошёл господин в добротном сюртуке модного покроя. На носу у него посверкивало позолоченное пенсне на шёлковом шнурке, а на бледном лице чётко выделялась клиновидная ухоженная бородка.
Господин не спеша огляделся вокруг и направился по пыльной просёлочной дороге вглубь расположившегося на берегу моря посёлка. Посёлок был небольшой, но добротный, с новыми деревянными тротуарами и одноэтажными бревенчатыми домами. За невысокими но крепкими заборами виднелись крытые тёсом крыши и доносилось мычание коров.