Йоханн Гутенберг и начало книгопечатания в Европе (Варбанец) - страница 60

Так предстает процесс Фуста против Гутенберга при непредвзятом чтении Хельмаспергеровского акта. Что в сети Фуста попался не иждивенствующий эстет, не авантюрист, не делец, а добросовестный человек дела с присущим таким людям прямым сознанием чести, прав и обязанностей, если не мудрить, видно с первого взгляда. Эти люди, как правило, мира фустов не понимают, на чем и строил свою тактику Йоханн Фуст. В данном случае дело не только в соотношении личности и безличья: традиция защищать Фуста препятствует установлению печатной деятельности изобретателя. В том, что приговор суда означал крушение замыслов Гутенберга, сомнения редки, чаще — преувеличения катастрофы. Полного поражения не вышло: как ни незначительно было оставленное ему типографское имущество, оно означало, что у него осталось главное — право использовать свое изобретение, которое хотел, но не смог монополизировать Фуст: после процесса в Майнце действительно стало две типографии, одна — Гутенберга, другая — собственность Фуста. И, вопреки стараниям последнего, полагавшего придушить известность Гутенберга как изобретателя книгопечатания при ее рождении и «втихаря», она — отчасти благодаря тяжбе — пустила корни и в Майнце и во вне.

Отправной точкой для реконструкции типографской деятельности Гутенберга послужило сообщение «Кельнской хроники», что «1450 год был золотым годом, когда начали печатать, и первая книга, которую напечатали, была Библия по латыни, и была она напечатана очень крупным шрифтом, каким ныне печатают миссалы». Таким образом, признаком изданий изобретателя сразу стал шрифт. И развитие шрифтологического метода блестяще служило их изучению. Тупиковым он стал лишь в той мере, в какой использовался не по назначению — для «образа Гутенберга». Три четверти века различных мутаций этого «образа», наслоившихся на аксиому майнцского приоритета и фустовской правоты, спутали критерии в отношении той группы изданий, которая связывается с изобретателем. Наложение на эту путаницу другой упрощенческой схемы — предпринимательской — освободило исследование только от шрифтологического догматизма: активизировав ревнителей фуст-шефферовской защиты, она заслоняет пути к истории изданий Гутенберга, которая, если свести вместе накопленные наблюдения, при всех неизбежных пробелах и вопросах, вырисовывается яснее, чем принято считать.