Крестовский помнил Марка Кловского: седого, вечно взлохмаченного человека с крючковатым носом. Он был единственным, кто приходил к ним в дом запросто. Одно время Крестовский даже думал, что он влюблен в его мать. А однажды пришла мать и сказала, что Марк отравился.
«…Я опять не учла одного: Марк так же хорошо помнил и Мирона. Они встретились случайно, прямо на улице. И бросились друг к другу, как родные. Как хватило у Марка ума, заподозрив, что я его обманула после первых слов Мирона, не открыть ему мое местопребывания, я не знаю. Но это факт. Вечером того же дня Марк пришел ко мне и выложил все. Если бы он не любил меня так сильно, может быть, здравым ум и взял бы верх над его страстью. Но он поставил мне условие: я должна выйти за него замуж и он усыновит Сашеньку. Или он все расскажет Мирону. Я не стала рисковать. На следующий день Марк якобы отравился. Я опять и опять просила у Бога прощения, оправдывая себя, что все это ради безопасности уже моего сына. Несколько лет после этого я вздрагивала от любого звонка. Потом успокоилась. Не давало мне покоя только одно. Марк сказал, что у Мирона и Анфисы родилась еще и дочь. Мне так хотелось посмотреть на ребенка! Но я боялась. Долго. Очень долго.
Женя женился, потом эта дурочка, его жена, покончила с собой, и он остался с дочерью. Я никак не могла понять, почему он так любит эту маленькую девочку, он никогда не любил ее мать! У меня Лиза не вызывала никаких эмоций. Я по-прежнему любила только своего сына. Я даже начала забывать, что не я родила его…»
«Она чудовище! Моя приемная мать убийца! А я весь в нее!» – подумал Крестовский.
«… Однажды я не выдержала и поехала в Кротовку, куда переселились Мирон с Анфисой. Под видом дачницы, якобы за деревенским молоком. Надев шляпу и очки, я, как мне показалось, стала неузнаваема. Первое, куда пошла, было кладбище. В старой его части я наткнулась на две могилы: Мирон и Анфиса Челышевы. Моя младшая сестра ушла из жизни раньше меня. Мне нестерпимо захотелось увидеть их дочь.
Проходя мимо дома сестры Мирона, во дворе я увидела двух девочек У одной из них было лицо ангела. А глаза! Наши, Крестовские. Такие же, как у нас с Анфисой. И такие же, как у моего сына. Подружка назвала ее Любавой. Странное имя дали родители моей племяннице.
Я увидела все, что хотела. Девочку явно воспитывала Надежда, и мое вмешательство в их жизнь было бы лишним…Позже я купила небольшую лачугу в Кротовке, чтобы можно было изредка туда наезжать…»
Крестовский опять подумал, что его приемная мать была женщиной не слабой. Да, он всегда чувствовал ее любовь, но не полюбить собственную внучку! Он вспомнил, как Лиза переживала по этому поводу. И, раз увидев, забыть родную племянницу!