Он плелся за ней до самого выхода. Чуть поодаль топтались остальные, словно признавая его первенство в стае. И только когда он, торопливо схватив ее чемодан, буквально поволок ее к своей машине с сидящей за рулем Зинаидой, они отстали.
– Дима, это кто? – тихо спросила Зинаида, косясь в изумлении на пассажирку.
– Не знаю, – протянул он, жадно оглядываясь.
– И, куда ее?
– Не знаю, – уже раздраженно бросил Шляхтин.
– Отвезите меня, пожалуйста, на Воскресенскую, – голос говорившей показался Шляхтину музыкой.
– Слышала?! – зашипел в ухо Зинаиде Шляхтин.
– Зина не глухая, – буркнула та, запихивая свое крепко сбитое тело на водительское сиденье.
Почему – то он ничего у нее не спрашивал. Даже имя. Он просто грелся в ее свечении, боясь отпустить разом нахлынувший покой хоть на секунду. Он чувствовал ее затылком, локтем, торчащим из – за сиденья, всем своим изголодавшимся по любви организмом. Он точно знал, что нашел, что это – конец метаньям, что – долой Зинку и чертову надоевшую жену. Только бы уговорить эту женщину быть с ним до конца его дней.
– Остановите, пожалуйста, здесь.
Он резко обернулся и увидел, как незнакомка показывает на старый, еще досталинской постройки, дом. Он выскочил, засуетился, подавая ей, выходившей, руку. Мягкое касание ее пальцев привело его в состояние, близкое к обмороку: подступивший к горлу откуда – то снизу жар мешал сделать полноценный вдох.
– Я провожу, – все же вдохнул – выдохнул он.
– Не стоит.
– Стоит, – проявил он вдруг твердость, – У вас чемодан тяжелый.
– Воля ваша, – она посмотрела на него с интересом, – Спасибо, Зинаида, – повернулась она к открывшей было в попытке что-то сказать рот Зинаиде.
Он вошел за ней в квартиру. Он сразу понял, что она живет одна. Вернее, не живет, наверное, но бывает часто.
– Я здесь не живу почти, – услышал он ответ на свои догадки, – Мой дом – в деревне.
– А как же? – тупо спросил он, имея в виду одно: как он и она дальше?
– Сейчас, Дмитрий, мы попрощаемся, и вы поедите домой.
– Нет! – вырвалось в отчаянии.
– Иначе нельзя, – опять мягкое касание пальцев.
– Не получится, не выгонишь, – перешел он на «ты».
К нему вернулся разум. Так было всегда, когда наступала время решать. Вот такая у него, Шляхтина, была особенность – быстро и четко решать за тех, кто мямлит. Он кожей почувствовал неуверенность стоявшей перед ним женщины. Он нутром уловил ее растерянность и подумал сразу – неспроста. Ее тоже зацепило. Только она гонит это от себя. Гонит и его заодно из своей жизни.
– Как тебя зовут?
– Светлана.
– Так вот, Светлана. Я остаюсь. Зубная щетка там, носки запасные у меня с собой. Еду нам Зина принесет. Я буду здесь до тех пор, пока ты не поймешь…