– Это действительно тайна, – сразу нахмурилась монахиня, – и тебе лучше в нее не лезть.
– Но я уже влезла, – упрямо поджала губы Малиха, – и он спас мою жизнь и честь. Если бы на его месте был другой человек, мне бы никогда не удалось отбиться. Они все были против меня в тот момент, его воины, и жалели своих друзей. Я уже прикидывала, как мне увести их подальше… сын прятался в кустах неподалеку. Хотела коня захватить. А, кроме того, ты сказала, что привезла другую сестру… значит, собиралась отправить ее туда… Я возьму этот контракт.
– Сумасшедшая. Другая – глупышка, и на ней наша одежда. А ты – болтушка, и не прошла испытания.
– Прошла. Девять лет прохожу, – горько усмехнулась Малиха. – И тысячу раз сказала тебе в душе спасибо за науку. А там, где он, сойдет и болтушка… только одна просьба, сына забери. А вот Хасит пусть идет со мной. Он вор… его предали свои. А стражники поймали, судили и продали в рабство. Да и две пары глаз – не одна.
– Мальяра… это очень трудный контракт… и стоит за этой интригой кто-то очень опасный. Я пока даже представить не могу, кто.
– Но зато они все теперь на моей стороне, те торемцы, что были в отряде, – упрямо подсчитывала свои преимущества Малиха. – А работа служанки мне привычна. Все, матушка, решено. А вот ваши вещи туда надевать я не буду. Раз они знают, на что я способна, обязательно заставят переодеться… и все отберут. Но я умею обходиться малым… и надеюсь, мне это умение не пригодится.
– О том, что переоденут, мы подумали, – вздохнула Тмирна, пристально рассматривая воспитанницу, и наконец решила: – Ну хорошо, раз ты так настаиваешь, иди. Но не спеши, до обеда, когда заключаются контракты с работниками, времени еще много, успеем кое-что приготовить, чтобы ты шла не с пустыми руками. И за сына не волнуйся, только объясни ему сама, что мне можно доверять.
С этой минуты настоятельница двигалась и действовала быстро и умело. Вызвала из дальней комнаты внешне похожую на Малиху девушку и выдала той торопливо написанный список и капсулу. Легкий хруст отозвался в душе вдовы привычной тоской, но она сцепила зубы, не желая ничем выдать своей боли. Ничего, это последнее испытание, и не может быть, чтобы оно продлилось слишком долго.
– Мальяра… – провести матушку было не так-то просто, – ты можешь отказаться. И я буду рада, если ты это сделаешь, потому что не люблю рисковать моими сестрами.
– Нет… я не меняю решений. Это нужно не столько вам, сколько мне самой… почувствовать себя не затурканной жизнью торемкой, а хозяйкой своей судьбы.
– Хорошо, тогда давай решим, что ты скажешь нанимателям и воинам, когда они тебя спросят про сына. А я придумаю, как запутать следы… можно не сомневаться, что проверять сказанное тобой будут обязательно.