Завтрак Андрей Казимирович подал мне в постель. Не совсем в постель, конечно, а на журнальный столик, придвинутый вплотную к дивану. Он организовал целый пир, откуда только что взялось: свежевыжатый апельсиновый сок, горячие тосты, круассаны, масло, сыр и колбаса!..
— Как здорово! Спасибо, вы такой молодец, — похвалила я, понимая, что глотать не смогу, и без всякой паузы, без логического перехода, ужаснулась: — Вероятно, я опять опоздала на работу!
— Работа — не волк, — ответил Андрей Казимирович, совсем как цербер Виктор. — Я позвонил Илоночке, предупредил, что ты расхворалась.
— И что она?
— Ну, Илочка несколько удивилась, спросила, откуда мне известно про… — Ткач замялся.
— …про мое здоровье? — продолжила я. — А какой сегодня день недели?
— Среда.
— Получается, мой понедельник закончился в среду, — задумчиво резюмировала я. — Два дня будто вычеркнули из жизни…
— Кушай, Юля, и не переживай, — утешил меня Ткач. — Какие твои годы? Наверстаешь!
— Вы совсем не отдохнули из — за меня, — вздохнула я виновато.
— Не проблема, я вообще мало сплю, привык, — отмахнулся Андрей Казимирович. — Лучше расскажи, как тебя угораздило попасть в этот притон.
— В притон?!
— Ну да. — Ткач кивнул. — Димыч информировал меня, что так называемый дом Ярцевых — известное злачное место. Там состоятельные господа встречаются с дорогими проститутками, а наркокурьеры — с дилерами. И сколько бы правоохранительные органы ни пытались накрыть этот шалман, всегда приезжают к шапочному разбору.
— Теперь вы понимаете, в какую западню я угодила?!
— Да я‑то понимаю, — кивнул он и встал. — Пойду сварю тебе кофе.
— У меня только растворимый, — извинилась я.
— А я купил молотый, — откликнулся Ткач.
Надо же, оказывается, пока я спала, Андрей Казимирович сходил в магазин! До чего трогательная забота!.. Жаль, что аппетита нет. А может, это к лучшему, ведь голодать полезно: организм очищается от шлаков, сосуды — от холестерина, в мозгах проясняется. Я с трудом сделала два глотка сока, от которых защипало горло, и пошла в ванную переодеваться: сменила пижаму на симпатичное вискозное платьице в наивный горошек, умылась, намазалась питательным кремом, причесалась и подкрасила пересохшие губы.
— Можно я закурю? — спросил деликатный Ткач.
— Конечно! И мне тоже дайте, Андрей Казимирович!..
— Мне бы хотелось, Юлечка, чтобы ты обращалась ко мне просто, без отчества, — осторожно предложил он, протягивая пачку «Мальборо» с высунутой сигаретой.
— Я не возражаю, Андрей.
Вкусный, сбалансированный завтрак стоял нетронутым. Мы с Ткачом пили горячий кофе и покуривали, избегая глядеть друг на друга. Я рассказывала о том, как в минувшую пятницу ходила на выставку Кирилла Золотарева, как туда, точно красное солнце, закатилась Алла Крымова, как усердствовал Александр Анисимов, снимая компромат, за что вскоре жестоко поплатился. Выложила все начистоту: про Маркела и Красновых, Алину и притон, умолчала лишь о Грине. Мне до сих пор было стыдно и больно о нем вспоминать, гораздо больнее, чем глотать сок или кофе.