И вновь — конторский стол. Запомнил он его. И ворох бумаг на нем запомнил — все его же, Ярославцева, запросы, и все резолюции на них, в лучшем случае уклончивые. Ни одной, чтобы: «поддерживаю», «отпустить», «не против». Обычно: «изыскать по возможности».
— Товарищ Монин, — поднимает он отчужденные глаза. — Поступил сигнал, будто вы регулярно сливаете из государственной, закрепленной за вами машины бензин… В канистры. Для собственной, вероятно?
— Брехня. Выжить хотят, вот и… Думают, раз сидел…
— Сидели вы не раз. Это — раз. Теперь — два: в прошлое воскресенье вы проводили в третьем боксе ремонт своей «Победы». Сторож признался, вот его объяснительная…
— Ну и проводил ремонт. Зима же, куда зимой без ямы, гражданин начальник? Ямы жалко? Пустого места? Въехал человек, сделал дело, выехал…
— Непорядок. Могли бы подойти ко мне, согласовать. Я бы не отказал.
— И по всякому такому пустяку кланяться?
— Монин, вы всего год, как из заключения. Откуда машина, можно полюбопытствовать?
— Кровно нажитое на лесоповале, — прозвучало глумливо. — Там ведь расходов нет, все в копилку идет…
— Монин… да вот стул, что вы тут, как… при высочайшей особе… У вас множество нарушений трудовой дисциплины. Множество! И…
— Так. План перевозок я выполняю?
— План… да. Но кроме плана.
— Резину так и не выбили?
— То есть?
— Не выбил, начальник… — Монин присаживается на стул. Подминает зажатую под мышкой ушанку. — Вот что. Хорошо меня слушай, внимательно. Я, конечно, тьфу… уголовник, вообще… Но скажу! Нет, лучше так договоримся — если после разговора этого в обиду полезешь, то сразу заявление пишу и — пока! Только честно чтоб… Идет? Так вот. Прошлый хозяин наш — пустой человечишка. Выпивоха, краснобай. Ну, коли сам пьешь, чего со слесаря спросишь! Да тебя ж открыто пошлют. Но держался он. До упора. Покуда совсем дело не развалил. А почему держался? Бумажки умно сочинял для плана, ремонты для нужных людей организовывал, да и затягивал с ним умело, на нервах играл, чтобы в пиковый момент — извольте шик, блеск… Все секреты. А ты с начальством как! По правилам. И они с тобой строго. Ну, а резины-то у кого нет! У нас, грузовщиков, не у тебя! А кому ты нужен, чтобы выделять ее! И мы кому! И побежали бы мы отсюда, как тараканы от мора, если бы не привычка, не бензин дармовой, не яма для халтуры и спидометры без пломб! А отними это — привет, друг! Я — на другую базу, другой — на третью, а тебя в итоге домуправом. Хорошо, если в крепкий дом! Ты же не болеешь нуждами нашими…
— Не прав ты, Монин. Фактор материальной заинтересованности я учитываю.