— Вы же сказали, что не знаете, где мы?
Сунми следовала за мной, но сомнения мучили ее с того самого момента, как мы ступили на узкую тропинку, ведущую в гору, — дойдя до утеса, с которого видно море, она наконец решилась заговорить о переполнявших ее опасениях. Она старалась не встречаться со мной взглядом. Мои губы так и норовили расползтись в улыбке, но я сдерживался, боясь смутить Сунми еще больше.
— Мы почти пришли. Осталось совсем немного.
Внизу серебрились волны. Солнечные лучи разбивались о морскую гладь, рассыпаясь по волнам блестящими огоньками. Я все думал, сказать или не сказать Сунми про пальму на утесе до того, как будет поворот. Не знал, с чего начать. Потом решительно отмел мысль об этом, рассудив, что это совершенно не нужно. В большинстве случаев на наши чувства влияют не чужие рассказы, а то, что мы видим своими глазами. В тот момент, когда Сунми увидела пальму, я понял, что был прав, что никакие дополнительные объяснения ей не требовались.
— Как… Этого не может быть! — воскликнула Сунми.
Я не спрашивал, о чем она. Зачем? Она смотрела на пальму. Наверное, дерево на крутом утесе, устремленное в небеса, было точно таким же, как в ее сне.
— Я до сих пор сплю? — Похоже, Сунми не могла поверить своим глазам.
— Может быть, вы снова вернулись в свой сон. — Мои слова были совершенно лишними.
— Боже мой! Как же это… Как это возможно…
— Это сон — а может быть то, что видели вы, вовсе не было сном, — неуверенно проговорил я.
Внезапно я почувствовал, будто одержим какой-то силой, будто стал волшебником или колдуном. «Каждое дерево — воплощение чьей-то несчастливой любви». Эти слова брата снова вертелись на языке.
— Это место, которого нет в реальности. Похоже на то, что вы видели во сне, правда? — говорил я, и мне показалось на миг, что я не толкую сон, а вижу его. Нет-нет, я не хотел снова попасть в плен иллюзий и поспешил добавить:
— Но я не участвую в этом сне, я нахожусь за его пределами.
Она не спрашивала, кто герои сна. Она вообще не смотрела на меня. Слышала ли она мои слова, понимала ли, что происходит? У меня в душе была пустота, и ничего другого ожидать не приходилось.
Я вспомнил о той роли, которая мне отведена. Я отыскал Сунми, чтобы она встретилась с братом, и она в конце концов согласилась. Она бросала в свой адрес страшные обвинения, но, видимо, она не могла иначе. Нам обоим нужен был повод: мне — чтобы найти Сунми, а ей — чтобы встретиться с братом. Я стоял между ними. С одной стороны брат, мечтающий стать деревом, лишь бы сбежать от собственной любви, с другой — Сунми, которая готова была сделаться проституткой, лишь бы быть хоть чем-то нужной брату. У их желаний было одно и то же внутреннее содержание. Любовь. Они оба жаждали вознаграждения, которое компенсировало бы годы разлуки. Перестать быть человеком или потерять честь, — какая разница, все меркло перед той любовью, что может покрыть любые страдания, той любовью, что была так долго недоступна для них. Реальность была против них. Поэтому им обоим нужен был сон. Им нужна была пьеса, которая еще не написана ни одним автором. А вот моя роль определена. И я был полон решимости доиграть ее до конца.