Чтобы понять иррациональность случившегося с нами в нулевые при Путине, мы можем представить себе Ацтекскую империю времён начала покорения Америки. Испанцы, шок, элита, продавшаяся конкистадорам, и идущий полным ходом демонтаж ацтекского государства. И тут всё меняется. Это как если бы Монтесума перед смертью передал бы бразды правления своему преемнику, который перекупил бы элиту у испанцев. На том основании, что «плачу столько же, но я и мой палач ближе, чем испанцы». Бессовестный грабёж поменял бы на выгодную торговлю, в результате которой поднял бы уровень жизни ацтеков существенно выше, чем во времена Монтесумы. Затем бы, к примеру, в августе 1508 года, разбил вооружённое испанцами и обученное по испанским стандартам войско соседнего племени. Стал бы собирать разрозненные испанцами племена индейцев вокруг себя и начал программу перевооружения ацтекской армии. Приняв программу, в ходе которой к 1518 году ацтекская армия поднялась бы до уровня, при котором испанцы не смогли бы больше вооружённым путём поставить ацтеков на колени.
Такой сценарий сейчас воспринимался бы нами как историческая фантастика. Но при всей натянутой условности подобного примера мы не можем не отметить, что нечто подобное случилось в России на рубеже 90-х и нулевых годов. Россия в 90-е уже была крепко опутана «цивилизаторами». Реальный Монтесума встретил испанцев словами: «Мы вас ждали, это ваш дом». Примерно так же, если не словами, то делами, встречал «цивилизаторов» наш отечественный «Монтесума» Б.Н. Ельцин. Но только у реального Монтесумы не было преемника, а у Бориса Николаевича он появился. В итоге история России совершила маленькими шажками за 15 лет такой же крутой разворот, как и в описанном мной гипотетическом примере в жанре исторической фантастики из гипотетической истории империи ацтеков. В свете чего вновь, как и 15 лет назад, в полный рост актуальным остаётся вопрос, на который многие до сих пор ищут свой ответ: «Ху из мистер Путин?»
Искать же его, на мой взгляд, будет ошибочно в идеологических, экономических или же политологических величинах. Когда мы оперируем ими, то уподобляемся французам из «Войны и мира» Льва Толстого. Он описывал Отечественную войну 1812 года следующей аллегорией: француз, в правильной позиции эффективно фехтуя против русского противника, дошёл до Москвы. И был немало удивлён, когда русский, откинув шпагу, взял в руки дубину и начал молотить ею по французскому темечку до тех пор, пока не выгнал его за пределы собственной страны. Толстой этим примером имел в виду ситуацию, когда русскими были нарушены, как считали французы, существовавшие тогда «правила войны». Все эти диспозиции, генеральные сражения, фланговые атаки и прочие «хрусты французской булки в белых перчатках». Когда основной опасностью для французской армии стал рассерженный русский мужик с оглоблей, не обученный куртуазным манерам «рыцарской войны», а просто молча уничтожавший любого француза с ружьём без всякой там галантности.