– Смотри, как бы он не вбил себе в голову чего-нибудь лишнего, – сказала она. – Постарайся хотя бы не поощрять его ухаживания.
– Да, мамусик, ты права, – пропела голосом пай-девочки Вики. – Тем более что я еще не решила, держать ли будущего мужа под каблуком или быть покорной и во всем уступать.
– Вики, ты просто невозможна! – вздохнула Мэри.
Вики скорчила шаловливую рожицу, сделала реверанс и выскочила из комнаты, хохоча во все горло.
– На вашем месте, тетушка Эрми, – сказала Мэри, – я бы отпустила ее в театр. Пусть поступает как считает лучшим.
– Господи, что за ужасный вздор! – воскликнула Эрминтруда, меняясь в лице. – Ее покойный папочка перевернулся бы в могиле, услышав тебя… Его, правда, кремировали, но в противном случае он бы непременно перевернулся.
– Но с какой стати? – возмутилась Мэри. – Вы ведь и сами выступали на сцене.
– Да, милая, но Вики я на пушечный выстрел к сцене не пущу! Хотя артистические наклонности у девочки, конечно, есть, – со вздохом добавила Эрминтруда.
– Ну а насчет Алана можете не волноваться, – заверила ее Мэри. – Я убеждена, что между ними не может быть ничего серьезного.
– Надеюсь, что ты права, хотя мне все равно неспокойно. Как будто у меня и так мало забот, а тут еще и эта вот свалилась…
Впрочем, забот у Эрминтруды прибавилось буквально пару минут спустя. Заметив накануне, что на обшлаге пиджака Уолли недостает пуговицы, она разыскала утром пиджак, принесла в мастерскую и, машинально сунув руку в карман, обнаружила там конверт, адресованный Уолли и надписанный неряшливым и безграмотным почерком. И вот сейчас Эрминтруда, не видевшая ничего зазорного в том, чтобы копаться в мужниной корреспонденции, вспомнила про письмо и вынула его из конверта, заметив вскользь, что только Уолли способен оставлять личные письма в пиджаках.
Мэри невнятно поддакнула, продолжая подсчитывать недельные расходы. Ее внимание привлекло судорожное восклицание.
– Мэри! Господи Боже мой! Боже, какой кошмар! За что мне такое?!
Мэри быстро обернулась, распознав в голосе Эрминтруды трагические нотки с оттенком гнева.
– Что случилось? – испуганно спросила она.
– Вот, прочитай! – театрально произнесла Эрминтруда, величественно протягивая Мэри злополучное письмо.
Однако стоило Мэри взять его, как она спохватилась:
– О нет, что я делаю? Верни мне его, милочка! Тебе нельзя читать, ведь он как-никак твой кузен и опекун!
Мэри протянула ей письмо, но не удержалась от восклицания:
– Право, тетушка, не стоило вам его читать! Не знаю, в чем дело, но, быть может, вам лучше сделать вид, что вы ничего не знаете?