Он выглядел в этот момент как Веллингтон после Ватерлоо, а я не мог понять, о чем он толкует.
– Зачем тебе этот "Урал"?
Серый посмотрел на меня как на ненормального:
– А ты думаешь, тебе позволят создать новую мировую валюту на какой-то территории? Только не предлагай свою Андорру – она слишком мала для этого. Да и жалко ее, разбомбят. Или задушат санкциями. Запретят продавать твоим подданным морковку с брюквой – завоешь!
– Ну… можно поговорить с египтянами и Суданом о Халаибском треугольнике? Сделаем там современный Вавилон вроде Сингапура?
Первый раз в жизни я наблюдал в глазах Серого растерянность.
– О чем поговорить с египтянами?
– Между Суданом и Египтом в Африке есть огромный кусок ничьей земли размером с Израиль – они ее уже лет сто поделить не могут. На побережье Красного моря, кстати. Тепло, песочек, рыбы подводные.
– И люди там живут?
– Конечно. Какие-то негритосы с арабами. Мало, правда. Маленький городок какой-то имеется. Вроде бы там даже нефть на шельфе искали, только вот не знаю, нашли или нет. Можно выкупить землю, устроить там эмират, за десяток лет раскрутить несколько фондов, банков вроде приснопамятного BCCI, запустить слух про найденную нефть, а саму, если ее нет на шельфе, брать в Иране или Ираке. У нас с тобой все для этого есть. Лет через десять никто не удивится "золотому динару".
Серый надолго задумался. Он даже полез за атласом, потребовал точно показать ему этот треугольник. Когда рядом обнаружился еще один кусок "ничьей земли" – Бир-Тавиль, он отложил книгу в сторону.
– Треугольник Халаиб, – пробормотал Фролов, – Треугольник Халаиб?
– Ага.
– Вот за это точно нужно выпить! – провозгласил он. – Только знаешь что? Это никак не отменяет моих планов по мобильному банковскому центру. Пусть будет и то и другое! Пусть их будет десять или двадцать! За спорные территории! – Он налил остатки виски в стаканы. – Устроим из них финансовые центры. Чтобы каждый мог дублировать общие функции и ни один не был критически уязвим для всей системы.
– Чем сложнее система, тем более она уязвима, – сказал я в ответ.
– Ерунда, – возразил Фролов. – Все зависит от функций, заложенных в систему. Невозможно из простых деревянных кубиков собрать шаттл. Сложные задачи не приемлют простых решений. Помнишь, с чего все началось?
– С обнаружения твоего дара?
– С Изотова и его теории о неблагоприятной геоэкономической зоне. Я много об этом думал. Каждый день…
– Я тоже.
– И пришел к выводу, что все совсем не так просто. В жизни есть место и его теории, и меркантилизму, и кейнсинианству, и теориям заговоров, и лжи и правде. Нет только места такой теории, которая объяснит все. Жизнь слишком многофакторна, чтобы одна теория могла учесть все векторы ее движения. Как только появляется такая теория и ты в нее поверишь – можешь считать, что тебя обманули. Это и произошло с нашей страной, в которой юристы и журналисты взяли на вооружение механистическую теорию герра Маркса. Они превратили теорему, пусть и очень красивую, но все-таки только лишь теорему, в непреложную истину, в аксиому и тем самым обманулись сами и смогли обмануть миллионы сограждан.