Фальсификаторы Сковороды стремились ухватиться за его «христианскую словесную форму» и всячески раздуть ее, изъять из его взглядов прогрессивное, живое и оставить мертвое, консервативное.
Противоречие в решении основного вопроса философии предопределило соответствующее отношение Сковороды к религии и Библии, принявшее форму теории «третьего мира» — «мира символов», которым якобы является Библия.
К официальной религии и Библии Сковорода относился резко враждебно. Это вытекало и из его глубокого социального протеста против суеверия как «смертоносной для общества язвы» (15, стр. 374), разъедающей человеческий разум, и из его явно выраженной материалистической тенденции. Он объявил войну официальной религии и Библии, стремился вырваться из цепких пут их суеверий к живому разуму, природе, человеку, но не смог полностью преодолеть религиозного мышления.
Став на путь аллегорического толкования Библии как некоего мнимого «мира символов», за которым якобы кроется реальный мир, он, следовательно, не избавился и от элементов библейской мистики.
В силу логики вещей, логики противоречивого решения основного вопроса философии Сковорода рассматривал Библию, так же как и «макро»-, и «микрокосм», в аспекте своей теории «двух натур», «двоякой природы» — «внешней» и «внутренней».
Субъективно Сковорода полагал, что наносит удар по «внешней», «материальной» стороне Библии, по ее суевериям, что путем «разумного», аллегорического толкования якобы сохраняет ее «внутреннее», «духовное», «божественное» содержание, являющееся источником мудрости и познания.
Объективные же результаты его критики были иными. Так как Библия не обладает и не может обладать «разумным содержанием», то своей яркой и воинствующей критикой мыслитель наносил удары Библии и религии вообще. Он бил не только по ее «форме», но и по ее «содержанию» ввиду их единства и соответствия. Поэтому критика формы не могла не стать критикой содержания. Попытка же Сковороды сохранить за Библией «разумное» содержание была наивной и беспомощной, так как не имела под собой объективных оснований.
Еще в начальном периоде своего творчества Сковорода подвергал критике официальную религию и Библию. По мере дальнейшего развития его взглядов эта критика усиливалась и приобретала все большую социальную остроту.
Уже в первых произведениях, высмеивая библейские сказания о Христе, мыслитель называл эти легенды «плотским» пониманием и пытался придать им аллегорическое значение. Отрицая Христа как историческую личность, он искал, однако, его в духовной сущности человека: «Научились мы братью нашу судить по плоти: так и на Христа смотрым, одни толко пустоши на нем примечая, не на самого его» (15, стр. 4–5).