Страна игроков (Жагель) - страница 45

– Нет, не объявился. Да и нашей, как вы говорите, конторы теперь уже не будет. Мы закрываемся. И вы к этому тоже приложили руку.

Она повернулась и, не прощаясь, пошла в сторону Тверской. Провожая Игнатьеву взглядом, Ребров вдруг вспомнил, чту ему напоминают ее густые темно-каштановые волосы, собранные на затылке. Года два назад он был в короткой и от этого суматошной туристической поездке в Лондон. Там в Национальной галерее, вместо того чтобы пробежаться по залам и получить хотя бы общее представление об экспозиции, Виктор целый час просидел перед картиной Веласкеса «Утро Венеры».

На полотне была изображена лежавшая на боку, спиной к зрителю, обнаженная молодая женщина, любовавшаяся собой в зеркале, которое держал перед ней амур. Виктор не мог оторвать взгляд от крутого, завораживающего изгиба ее бедра, от тончайшей талии и гибкой, девичьей спины. Лица Венеры не было видно – оно неясно отражалось в зеркале. Зато собранные на затылке густые, полные здоровья каштановые волосы открывали нежную шею и часть щеки.

Такие же волосы были у Анны Игнатьевой. И Реброва вдруг посетила забавная мысль: позировавшая великому художнику молодая женщина, несмотря на свою неземную красоту, также могла быть та еще штучка. Не исключено, что старик Веласкес натерпелся от нее с избытком.

После визита в прокуратуру и встречи с Анной Игнатьевой Ребров вернулся в редакцию и в вестибюле столкнулся с Игорем Стрельником. Сосед по комнате спешил в Государственную думу, чтобы, по его словам, «взять за вымя» главу бюджетного комитета.

Стрельник на бегу сообщил, что статья Виктора о сочинском съезде представителей юного, неспокойного племени подрастающих российских капиталистов уже не только сдана в секретариат, но даже поставлена «с колес» в очередной номер. Она заменила какой-то материал, снятый в последний момент главным редактором.

Подобная рокировка – обычное дело. Статья могла неожиданно попасть на газетные полосы и так же стремительно вылететь оттуда по любой причине: из-за телефонных звонков высокопоставленных особ, редакционных интриг, текущих политических событий и даже в зависимости от того, с какой ноги встали главный редактор или его жена. Не случайно блестящие, кровью и потом написанные заметки могли неделями дожидаться своей очереди, зато в номер нередко попадало нечто, слепленное без души, без творческих мук, а то и просто с похмелья.

– Много пришлось поработать с моей статьей? – успел спросить Ребров у проносившегося мимо Игоря.

– Так, пустяки, – эхом откликнулся тот. – Я всего лишь чуть-чуть изменил ей разрез глаз и вставил силиконовые груди. А вес и рост не трогал.