Дмитрий Новиков, русский прозаик, сейчас озабочен тем, чтобы развивать у себя в Карелии литературное направление «Новая северная проза». «“Новая северная проза” – это манифест, назовем это так. Но манифестироваться мы будем без скандала и не очень громко. Лично у меня уже возраст не позволяет качаться на люстре», – заявляет он с другими петрозаводскими писателями – Александром Бушковским, Ириной Мамаевой и Яной Жемойтелите. «…не выдержали литераторы засилья и диктата крупных издательств. Не знаю, что из этого получится, но мне нравится их честность. А вообще нравится мне, ох нравится то, что происходит сегодня в русской прозе!»
Я рад за Дмитрия Новикова, но лично у меня уже не тот возраст, чтобы так просто порадоваться за новое течение и отделаться банальным призывом «пусть цветут все цветы». Проблема, повторяю, сложнее и щепетильнее. Культура не существует сама по себе. Она встроена в общие тенденции развития страны.
А в России сейчас соперничают две тенденции, каждая из которых не только сильна, но и оправданна, потому что в каждой есть правда – центробежная и центростремительная. При этом самый плохой выход – это если одна тенденция окончательно подавит другую. В этой энергетической точке, собственно, и находится вся Россия, и важно, чтобы эти «+» и «-» вырабатывали нужный электрический ток, а не энергию подавления и разрушения. Это задача не только политики, но людей культуры.
«В Москве часто удивляются тому, что творческие, талантливые люди могут жить где-то еще. Это неприятно, – говорит Ирина Мамаева. – Московские писатели пишут о том, что они знают, о Москве. Это обычно какие-то офисные работники со своими проблемами: кофе стоил 500 рублей, а теперь стал 650… Меня иногда спрашивают: “Это правда, что есть такие лесные поселки, что люди так живут? Да такого не бывает!” Почему же не бывает?»
Ирина, я живу в Москве, но не пью кофе ни за 500, ни за 650 рублей. И я знаю, что есть лесные поселки, и там тоже живут люди. И если вы знаете о них больше, то расскажите мне, я буду благодарен.
Дима (это я уже к Новикову обращаюсь), мы все так или иначе качаемся на люстре. Причем – на одной. И висит эта люстра очень и очень ненадежно.
Новиков сравнил новую северную прозу с карельской сосной: растет медленно, зато ценная древесина! «Так же и северная проза: медленно, мучительно прирастает новыми словами, еще труднее – законченными произведениями. Мороз и снег, нехватка солнца, тяжелый авитаминоз – где брать ей силы, как не в упорстве и труде, в терпении? Но в результате этого могут появиться такие яркие, светлые, пронзительные книги, что порой захватывает дух и слезы выступают на глазах», – пишет он в своем предисловии к книге Бушковского. Еще одну характерную черту новой северной прозы назвала Яна Жемойтелите: «Она обнажает главную черту северного менталитета – с одной стороны, большая душевная хрупкость, а с другой, замкнутость человека в себе». Карельские писатели очень надеются, что число северных прозаиков нового направления будет расти – как и число их читателей по всей нашей стране…