– Как же я верну тебе кирпич? – удивлялся Петр Афанасьевич. – Не буду же я гараж разбирать.
Полгода Степан брюзжал о кирпиче, требуя его возврата. При встречах по-прежнему стал отворачиваться.
Наконец Петр Афанасьевич не выдержал и привез ему машину кирпича. Вера так и ахнула:
– Ты с ума сошел! Его-то кирпич был весь битый, одни половинки, из разобранного сарая, а твой новенький да еще целая машина!
– Пусть подавится этим кирпичом, – отмахнулся с досадой Петр Афанасьевич. – Еще подожжет гараж.
Отношений этот кирпич не наладил, Степан не здоровался. Вера не могла простить ему машину «целехонького» кирпича и при каждом удобном случае пилила мужа.
Ссора тяготила Петра Афанасьевича. При встречах со Степаном он выжидательно косился на него, не пойдет ли тот на примирение, но Степан проходил молча, отворотив голову.
Основным камнем преткновения оставался абрикос. Он разросся, давал много плодов, Вера продавала их ведрами. Каждое утро она, собирая упавшие за ночь абрикосы, примеривалась, сколько их лежит по ту сторону забора: это были деньги.
Однажды, когда абрикосы уже заканчивались, пришла покупательница. Вера сложила ей в ведро все абрикосы, что у нее были, но ведро осталось неполным. Потрясли дерево – упало мало. Покупательница, увидав, что по ту сторону забора валяется много абрикосов, схватила ведро и пошла во двор Степана в надежде добрать там. Она вошла в калитку и тут только увидела Степана. Если бы Вера заметила его раньше, она не пустила бы к нему покупательницу. Но было поздно. Степан появился неожиданно и, узнав, для чего пришла женщина с ведром, начал выговаривать ей. До Веры долетали только отдельные слова, но смысл разговора поняла и кипела от возмущения. Степан долго и однообразно говорил о том, что подаст на них в суд за то, что они специально посадили деревья у самого забора, чтобы они давали тень на огород и тянули соки, и что он, Степан, у всех деревьев корни подрубит и подсыплет яду, а абрикосы он никому не даст собирать, чтобы никто по его огороду не топтался и т. д. и т. п. Бедная покупательница пришла как оплеванная и прошептала испуганно:
– Ёй, та я не знала, шо вин такий злодий.
До конца дня Вера ходила, ругая на чем свет стоит «проклятого борова», что он «распустил тезево», которое «через ремень переваливается», и из-за него он «идет и земли не видит».
А утром следующего дня через тюлевую шторку на двери наблюдала, как Степан в большую кастрюлю собирает их абрикосы. Кастрюля оказалась неполной; Степан дотянулся до ветки и стал ее трясти. Абрикосы посыпались градом. Это больше всего возмутило Веру; она выскочила на крыльцо и, как будто по делу, стала ходить взад-вперед по двору, громко кашляя. Но Степан не обращал на ее маневры никакого внимания: подобрав абрикосы, он уселся на скамейку перед домом и стал их тут же есть прямо из кастрюли.