Мать, конечно, расстроится, что не помогала мне выбирать свадебное платье, – но все утрясется. Они с отцом будут даже рады, что не пришлось оплачивать праздничные мероприятия.
Для Юсукэ, я уверена, это был своего рода бунт. Его родители почти наверняка меня бы не приняли, и он пошел против них. Последняя линия обороны против щупалец его семьи. Но в то время я не позволяла себе об этом думать.
Я дрожащей рукой подписала свидетельство о браке. Сердце стучало, как после марафонского бега, руки горели. Кровь в венах пела. Я волновалась, как перед выходом на сцену.
Мы произнесли свадебную клятву и после «пока смерть не разлучит нас», не сходя с газона, стали пить шампанское и есть торт. Потом небо затянуло облаками, пошел дождь. Мы бросились к поджидавшему нас «роллс-ройсу», который входил в комплект свадебных услуг. Оставив позади холмы Оаху, мы прибыли в аэропорт и сели в маленький самолетик до Кауаи. Там, на самом красивом из гавайских островов, начался наш медовый месяц. В тот вечер мы сидели на краю бассейна и болтали ногами в воде. Мы не задумывались о том, что ждет нас в Японии.
* * *
Я не ждала, что его родители примут меня с распростертыми объятиями. По правде говоря, меня бы не удивило, если бы они прямо у двери сказали бы мне, чтобы я убиралась туда, откуда пришла. Но хотя они, по-видимому, еще не пришли в себя после потрясения, они все же впустили нас. В конце концов, Юсукэ был их единственным сыном. И нам было совершенно некуда идти.
– Это временно, – говорил Юсукэ. – Пока не построим свой дом.
В прихожей мать Юсукэ положила передо мной тапочки.
– Когда Юсукэ позвонил, мы были очень удивлены, – сдержанно сказала она. – Однако примите мои поздравления.
Нас ждало целое пиршество: жареное мясо, а также традиционное поздравительное блюдо – красный окунь, разложенный на тарелке как бы в прыжке; исходящие паром чашки с супом, где на поверхности плавали кусочки редких грибов мацутаке ; рис и красные бобы; маринованный редис. На столе против моего места лежали вилка и ложка – мать Юсукэ, как видно, сомневалась, что я умею есть палочками.
Ее муж разлил саке в маленькие, похожие на наперстки чашечки и произнес по-японски такой витиеватый тост, что я почти ничего не поняла. Он не выглядел особенно счастливым, но, по крайней мере, был абсолютно спокоен. Закончив, он кивнул мне и сказал по-английски: «Добро пожаловать в нашу семью».
Я благодарно кивнула и выпила горячего рисового вина. Мать Юсукэ наклонилась ко мне, положив мягкую ладонь мне на локоть. «У тебя есть для нас известия?» – спросила она и бросила многозначительный взгляд мне на живот.