– А мне холодно, – ответил он.
Отодрав каблук от стены, Жаба, сопя, пошла за полицейским. Белая патрульная машина стояла у остановки. Жаба открыла дверцу и села. Лицо ее набрякло.
– Подвинься, – сказал полицейский, протискиваясь в ту же дверь.
Жаба продвинулась. Съехала немного с сиденья вниз, растопырила ноги и равнодушно уставилась перед собой. Полицейский закинул ногу на ногу, обхватил руками колено. Он улыбался. У него было худое продолговатое лицо с высокими округленными скулами и впалыми щеками. Пшеничные волосы и ласковые голубые глаза.
– Ну что, Наталья, много сегодня заработала? – спросил он.
В его голосе звучали веселые перекаты, как будто он сдерживал смех. Жаба продолжала смотреть перед собой и делать вид, что полицейский обращается не к ней.
– Денег сколько заработала сегодня? – повторил он, и в голосе его уже было меньше веселья.
– Я только на точку встала, – повернулась к нему Жаба.
– Ну так ты и вчера на ней стояла! – с прежней веселостью сказал он. – Или брешут?
– Дим, ты че? – посерьезнела Жаба. – Я только тысячу пятьсот вчера заработала. Знаешь, какие уроды попались… Че они меня делать заставляли, козлы вонючие…
– Карма у тебя такая, Наталья, – хохотнул он.
– Че?
– Карма, говорю. Но не суть важно… Тысячу сюда давай, – без смеха сказал он.
Жаба полезла в карман, повозилась там и достала тысячу. Протянула ее полицейскому.
Когда он брал тысячу из рук Жабы, что-то незаметно переменилось в его лице, а из глаз ушла ласковость.
– Я тебе сколько говорил – учись, работай, – к нему вернулась веселость. – Живи, как люди все живут. Нет, неймется тебе, Наталья… Терпенье ты мое испытываешь… Добротой пользуешься… Вон смотри, как себя опять расковыряла, ай-ай… Видок товарный подпортила… Стань честной женщиной. Детей роди. Мужа заимей. Наталь, ну че? Будем жить честно?
– Че, можно идти? – Жаба взялась за ручку дверцы.
– Не спеши… – вкрадчиво сказал он. – Сначала прокатимся.
– Куда? – тонким голосом спросила Жаба.
– Да так… В пару кафешек заехать надо…
– Дим, ты че? – заныла Жаба. – Че, ты меня запалить хочешь, чтоб меня потом к нормальным людям никуда не пускали?
– Что за люди, Наталья? – спросил он.
Жаба насупилась.
– Повторяю вопрос – что за люди, Наталья? Говорим или едем кататься?
Жаба вздохнула.
– Короче, есть один. Притон у себя собирает, – сказала она, и глаза ее снова потяжелели, словно вся тяжесть тела в них ушла, а она сама сидела, с виду невесомая и полая, как воздушный шар. – Ваня, с Ботаники он. Адрес точный не знаю. Кажется, дом сорок два. Он еще, по-моему, геру толкает. Короче, у него варятся, а сам он, говорят, крокодилом не колется, только герой.