– Откуда? – приподнялась на локтях Салеева.
– У сестры Маринки взяла. Сегодня надо отдать.
Анюта села на пол, поджав под себя ноги. Сосредоточенно ткнула пальцем в гладкое стекло. Экран загорелся зеленым. Яга придвинулась к ней.
– Миш-ша! – позвала Салеева, вставая с дивана. – Иди, Анюта кино будет показывать.
Миша бесплотно впорхнул в комнату. Сел рядом с Анютой. Четыре головы склонились над гладким экраном.
– «Мост» называется, – сказала Анюта.
Заиграло пианино – плавно, по-рождественски, но Рождество как будто отмечалось без Деда Мороза, а с Санта-Клаусом, и не здесь, а в другой стране. И от пианино, записанного неизвестно кем, неизвестно когда и где, но точно не здесь, шел неживой металлический отзвук, как будто под молоточки клавиш подложены монетки.
На экране появился бледный человек с ввалившимися щеками, в черной шапочке.
– На тебя, Миша, похож, – сказала Яга, повернувшись к Мише.
– На зэка он похож, – сказала Салеева.
– Тихо! Смотрите, – шыкнула Анюта. – Так ничего не поймете.
На экране на черном фоне под музыку поплыли белые нерусские буквы.
– Это тут, короче, написано, что был один человек, и у него был сын. Дальше там напишут, что этот человек был смотрителем моста, – деловым тоном объяснила Анюта.
– Ты че, по-английски заговорила? – повернулась к ней Яга.
– Нет, нам пастор перевел. Это он в церкви нам показывал… Все, тихо! …Короче, там еще написано будет, не помню где, что он этого сына очень любил.
На экране показался мальчик в шарфе. Он бежал по редкому проселку, махал руками и улыбался. За ним, шатаясь, бежал мужчина.
– Миша, копия ты, – хрипнула Яга.
– Тс-с!
Они добежали до железнодорожного полотна, и мужчина положил мальчику руку на плечо. Показал рукой вдаль. Там лучи восходящего солнца прореживали металлический каркас моста, раскинувшийся над рельсами, как остов гигантской рептилии, умершей миллионы лет назад. Мальчик побежал по блестящим, как лезвие бритвы, рельсам. Он раскинул руки, словно хотел взлететь. За ним летели концы его длинного шарфа, а мужчина, присев на корточки, улыбался, глядя в его удаляющуюся спину.
На экране показался вокзал с блестящим новым поездом.
– Ничего себе у них поезда, – произнесла Яга. – Были б у нас такие поезда…
– Тс-с!
Мужчина взял мальчика на руки и понес, обнимая, мимо вагонов поезда, и мальчик через его плечо смотрел на прощающихся у перрона людей. По экрану поплыли разные лица – надутого мужчины, военного с низко надвинутой на лоб фуражкой, женщины, смотревшейся в маленькую пудреницу.
– Короче, там собрался народ разный. Кто-то из них был одинок, а кто-то – злой, короче, кто-то – эгоист, – сказала Анюта. – А кто-то – даже наркоман.