Тут, к счастью, к мэру подбежал юркий молодой человек и, извинившись, стал шептать что-то ему на ухо. Выслушав, мэр сделал озабоченное лицо, в свою очередь тоже извинился, пояснив, что вынужден оставить нас, так как труба зовет, и что мы еще увидимся.
– Молодец! – шепнул мне Флеминг. – С боевым крещением!
– К черту, – ответила я шепотом и тут же сообразила, что ляпнула невпопад. – Откуда вы знаете русский?
– Не знаю, – ответил Флеминг. – Всего несколько фраз. Наверное, из-за имени.
– Какого имени?
– Моего. Знаете, как звучит мое полное имя?
– Как?
– Никому не скажете?
– Нет!
– Сталинград!
– Не может быть! – вырвалось у меня.
– Честное слово! – Флеминг смотрел на меня смеющимися глазами.
Мы переговаривались шепотом.
Тем временем мэр взобрался на небольшую кафедру на подиуме и постучал пальцем по микрофону, требуя тишины.
Речь его была на удивление краткой. Всего несколько фраз о славной дате – Дне города и славных гостях, которые почтили своим присутствием наш праздник. Господин Романо, потомок славного рода местных дворян Якушкиных, – он похлопал в ладоши. Гости подхватили, повернувшись к господину Романо.
– И… – Мэр, как опытный интриган, сделал паузу. Долгое «и» повисло в воздухе. Насладившись наступившей вдруг гробовой тишиной, он закончил: – …и всемирно известный маг и волшебник господин Ханс-Ульрих Хабермайер!
И сразу же в зале погас свет. Луч прожектора упал на сцену. В его свете неподвижно стоял рослый человек, закутанный в черный плащ, с огненной маской на лице. Восторженно взвизгнула какая-то женщина. И сразу же наступила такая тишина, что стало слышно, как нежно и тонко звенят хрустальные подвески на люстре.
Маг взмахнул руками, словно крыльями. И стая черных не то птиц, не то летучих мышей бесшумно ринулась со сцены в зал. Зал ответил дружным воплем. Заметались белые столбы прожекторов, черные птицы-мыши кружили по залу. Присутствующие стали пригибаться, закрывая голову руками. Музыка звучала какая-то дикая…
И вдруг все разом закончилось. Вспыхнула ослепительно хрустальная люстра в центре зала. Исчезли неизвестно куда черные мечущиеся тени. На сцене в белом фраке стоял Ханс-Ульрих Хабермайер, улыбаясь, прижав руки к груди, раскланиваясь. Зал разразился овациями. Маг поднял руку, призывая к тишине. Дождавшись, заговорил по-немецки. Переводчик перевел. Праздник города почти совпал с другим праздником, сказал Хабермайер. С древним праздником, которому больше двух тысяч лет, праздником, предвещающим долгую мрачную зиму, когда границы между мирами живых и мертвых стираются и… они посещают нас!