У него во взводе свой боевой счет был у шестерых. Больше всех у Латенкова – четверо, у остальных по одному-два. Всего на взвод приходилось двенадцать убитых гитлеровцев, это кого они точно видели убитыми. Савва весь день переживал, что никак не может попасть. Немец не дурак, зря не высунется и близко не подпускает.
Услышав вполголоса поданную ротным команду, Вольхин построил свой взвод, пересчитал глазами – восемнадцать – и вывел людей на проселочную дорогу. Было темно, луна скрылась за облаками, и Вольхин не видел всей колонны, только чувствовал, что впереди идут сотни людей, его боевых товарищей.
Не по себе было, что такая сила – и идет не на запад, а на восток. Дивизия уходила, не предав земле всех своих погибших… [1]
Убедившись, что все батальоны выведены из леса на широкий пыльный шлях, капитан Шапошников, который должен был вести колонну полка, обогнал 1-й батальон и зашагал впереди. Рядом шел старший политрук Наумов. Впереди должна была быть разведка – конный взвод лейтенанта Шажка, и Шапошников был спокоен.
Расслабившись в ночной тишине от однообразного движения, Шапошников от неожиданности чуть не споткнулся, когда ему с обочины кто-то кинулся прямо под ноги.
– Степанцев? Ты как здесь?
Еще час назад Шапошников отправил лейтенанта Степанцева разведать – есть ли немцы в деревне километрах в двух, справа от маршрута.
– Задача выполнена, товарищ капитан. Противника в деревне нет.
– А почему под ноги бросаешься?
– Я тут уже давно лежу. До вас шла какая-то колонна, я только из конопли поднялся – по мне стреляют, так и пришлось лежать. Хорошо, что сразу на вас попал.
– Химики твои в конце колонны. – Шапошников посмотрел на часы.
По времени прошли километров пять, неплохо. Немцев не попадалось и не было слышно. На фронте уже ходили слухи, что гитлеровцы по ночам не воюют, спят, но все же идти всем полком, колонной, хотя и ночью, было рискованно. Хотелось, впрочем, считать маловероятным, что немцы окажутся ночью на лесной дороге, вдали от хороших шоссе и населенных пунктов. Их танковая дивизия, пробившаяся южнее, была, очевидно, авангардом, и поэтому так торопились немцы на восток. Было ясно, что для них важнее сейчас занять определенные пункты, чем очистить территорию. Этим делом будет заниматься пехота, а она сможет подойти в лучшем случае через двое-трое суток. Шапошников знал, что западнее Минска все еще идут бои, значит, пехоты здесь у гитлеровцев не хватает.
Мысленно вспоминая карту, Шапошников прикидывал, удастся ли им выйти к Пропойску раньше противника. «Неужели такой важный пункт и не подготовлен к обороне? Не может быть, – думал он. – Наш отход крайне неблагоприятно скажется теперь и на всей обстановке под Могилевым. Неужели уже ничего нельзя было предпринять… Где же все-таки наши танки, авиация… Ведь это направление – важнейшее, и где же им еще быть, хотя бы в минимальном количестве, как не здесь, но техники нет совсем…»