…Как и все люди, ведущие напряженный образ жизни и отправляющиеся спать, как правило, далеко за полночь, Воронцов по утрам пребывал в неизменно скверном расположении духа. На работоспособности начальника Первого главного управления КГБ СССР это практически никак не отражалось, однако знаменитое обаяние Воронцова в первой половине дня было будто выключено. Однако в то хмурое февральское утро Воронцов показался полковнику Виктору Силантьеву особенно угрюмым и даже агрессивным. Поздоровавшись с полковником едва заметным кивком, Воронцов сразу же углубился в содержимое малиновой папки. И только минуту спустя, оторвавшись от бумаг, с не свойственной ему мужицкой грубоватостью, бросил: «Ну, чего ты стоишь?! Сядь, полковник, не маячь перед глазами…»
Воронцов не просто просматривал протоколы прослушивания, он РАБОТАЛ с ними, делая толстым желтым маркером пометки на полях, а порой ВЫСВЕЧИВАЯ целые фразы. А потом Силантьев увидел, как рука Воронцова с зажатым фломастером неожиданно застыла над страничкой плотного машинописного текста.
— Что это такое? — Воронцов провел по бумаге жирную линию и протянул лист через стол Силантьеву. — Что это еще за многоточия?..
— Помехи, — спокойно ответил полковник.
— Какие помехи? — нахмурился шеф ПГУ.
— Внешние помехи, Юлий Александрович.
— Ты хочешь сказать, что…
— Что во время разговора Громыко с Трейси кто-то на минуту пятьдесят секунд включил скрэмблер, — кивнул Силантьев.
— А он у Громыко есть?
— В точности ответить не могу, но вполне возможно, товарищ генерал-полковник… — Силантьев сдержанно улыбнулся. — С его-то опытом международных переговоров…
— Сколько они вообще разговаривали с Трейси?
— Там внизу указано, Юлий Александрович… — негромко произнес Силантьев. — Двадцать две минуты.
— А скрэмблер был включен только на две… — Воронцов, словно начисто позабыв о существовании Силантьева, вслух разговаривал сам с собой.
— На минуту пятьдесят, — уточнил полковник.
— Да, конечно, — механически кивнул Воронцов. — На минуту пятьдесят…
— Пока ребята сориентировались, машинку отключили…
— Кто-то из тех, кто находился рядом, мог воспользоваться скрэмблером?
— А рядом никого и не было, Юлий Александрович
— Как не было? — Воронцов подался вперед. — Вообще никого?
— Они беседовали в кабинете Громыко с глазу на глаз, Юлий Александрович, — пояснил полковник. — Естественно, на английском. Сидели за журнальным столиком в углу кабинета и пили чай с сухариками. До приемной, где находились помощники Громыко и переводчик Грега Трейси, — порядка семи метров. Даже чуть больше. На таком расстоянии глушилка не действует… Скрэмблер включил кто-то из них, Юлий Александрович, это без вопросов…