Тогда, в конце восьмидесятых, это добывание и складирование в квартире товаров первой необходимости казалось Маше занимательной игрой. Ей забавно было представлять себе, что война и голод начнутся на самом деле и как они будут доставать тушенку из шкафов и пережидать зиму. Позже, когда родители решили бежать из голодной Москвы в Боливию, где отчиму предложили контракт, Маша воображала, будто в Боливии ее ждут захватывающие приключения с участием индейцев. Теперь, пятнадцать лет спустя, ей казалось занимательной игрой ехать вместе с братом, другом и альпинистом-инструктором в машине на Большой Каменный мост через Москву-реку, чтобы прыгнуть с моста. Так же приятно потряхивало от волнения.
С самого утра у них на мосту стоял шпион, и Машин друг Илья теперь звонил ему:
– Ну? Как там? Никого нет? Отлично! Уходи оттуда!
Казалось, теперь больше всего на свете Маша боялась не высоты, не прыгнуть с моста, не удариться с двадцатиметровой высоты об воду и даже не умереть, а провалиться, не суметь совершить задуманный прыжок. Она боялась, что на мосту их будет ждать автобус ОМОНа, что омоновцы перекроют улицу, прижмут к обочине автомобиль ее брата, выволокут их всех наружу вместе с альпинистским снаряжением, положат лицом в асфальт, заломают руки, защелкнут наручники и улыбнутся Машиной неуклюжести и своей ловкости.
С того самого дня, когда Илья этот прыжок с моста придумал, они прикладывали максимум усилий, чтобы не выдать свои намерения. С самого первого телефонного звонка. Когда отменили губернаторские выборы, когда послушные Кремлю депутаты внесли поправки в закон о выборах и в парламент стало можно выбирать только по партийным спискам, когда проходной барьер для партий задрали до невероятных для оппозиции семи процентов, Илья позвонил и сказал:
– Кажется, я знаю, что надо делать.
Они встретились на Старой площади, спустились вниз по Варварке, вышли на набережную по Васильевскому спуску, и когда Большой Каменный мост предстал им во всей красе, Илья сказал:
– Видишь мост? Мы с него спрыгнем!
– Вау! – сказала Маша, потому что это действительно была блестящая идея.
Потом еще целый месяц они ходили в альпинистский кружок Московского государственного университета и тренировались. Крепили страховочные веревки, карабкались на вышку по ступеням, узеньким, ибо вышка – это вам не парадный подъезд, и обледенелым, поскольку был уже октябрь. Маше было страшно, хоть и со страховочной веревкой, но все же шагнуть вниз почти в пустоту. Но еще страшнее было не шагнуть, раз уж Илья только что у нее на глазах шагнул.