— Боже мой, Катарина, не надо ради меня отказываться от радостей жизни. Полагаю, ты стала такой, как сейчас, задолго до моего приезда в Авиньон, а теперь беги переодеваться, иначе у нас вовсе не останется времени на урок, а ведь я полночи потратил на переписывание свитка, который ты мне дала. Вперед!
Катарина развернулась на каблуках и бегом бросилась прочь из конюшни. Опомнившись, она резко остановилась на полпути, и Хью со своего места увидел, как она оправила юбку и степенно вышла во двор, но даже это потешное зрелище не смогло развеять облако печали, окутавшее вдруг его душу.
Со времени своего приезда в Авиньон Хью старался поменьше думать о доме, чему немало способствовала жизнерадостность обитателей замка. Но другие мысли не давали ему покоя и среди них главная — о смысле и цели их похода. Что побудило его отправиться в чужие далекие края? Он должен был признаться себе, что ни желание освободить Эдессу от сарацинов, ни призыв папы потрудиться во славу Господа не имели для него значения. Адель, его требовательная невеста, ее признание, желание доказать ей, что он достоин ее руки, что он добродетельный христианин, всецело преданный Богу. Широкие плечи Хью опустились, и сам он сник под грузом непосильной ноши, которую взвалил на себя.
Придя в свою комнату, Катарина приказала принести медный чан с горячей водой, чтобы вымыться. Искупавшись, она решила надеть зеленую юбку из персидского кашемира с шелковой желтой туникой, расшитой золотом, а на ноги арабские шлепанцы из мягкой кожи с загнутыми кверху носами, которые были привезены одним из ее предков из Первого Крестового похода. Волосы она заплела в длинную толстую косу, а на голову надела маленькую бархатную шапочку с прикрепленной к ней вуалью, спадающей на худенькие плечи. Решив, что теперь она подобающим образом одета для вечерни и ужина, Катарина уютно устроилась в маленьком кресле, пододвинув к себе столик для письма. Прежде чем взять в руки свиток с поэмой, которую она переписывала вчера, Катарина вновь задумалась о Хью.
Она поняла всю тщетность своих расспросов о причине его внезапной грусти, в которую он время от времени оказывался погружен; Хью молчал или отшучивался. А ей не давали покоя эти приступы меланхолии, от которых сама она тоже начинала испытывать необъяснимую тоску. Катарина считала Хью Вунэ самым замечательным Божьим творением среди людей, которое ей довелось встретить в жизни. Ей нравилось в нем все — манеры, походка, речь, и Катарина всем сердцем надеялась, что барон, которому она была предназначена в жены, окажется таким же, как Хью.