— Ты парень что надо. Руки у тебя золотые. Только дотронешься до мотора — и оживет он...
— А, брось, старик,— ответил Канижаи и тряхнул головой.
Его перепачканные в масле, слипшиеся прядями волосы рассыпались по плечам.
— Нет, точно. Дотронешься до «ЗИЛа»— и он уже здоров. Прямо как Иисус Христос.
— Ладно, ладно, Ворон... Выпьем за то, что ты права свои получил.— И Канижаи поднял бутылку.
Они пили, ели бутерброды, снова пили. После
десятой бутылки Канижаи взглянул на Варью:
— А экзамен на слесаря-ремонтника все-таки сдашь?
— Сдам... Надо сдать.
— Зачем тебе? Сядешь на машину — и поминай как звали.
— Хочу на большую машину попасть.
— Для этого не нужен экзамен.
— Для «камиона» нужен.
Канижаи и подсобник внимательно посмотрели на Варью. Подсобник, впрочем, ничего особенного не увидел: он уже со второй бутылки напился. А Канижаи подметил на лице у Варью какую-то жесткую черточку. Странную, упрямую черточку, которая или навлечет на парня беду, или даст ему силы подняться.
Вечером, в семь часов, когда и Дёркё уже был дома, Жожо с матерью начали суетиться на кухне. Нарезав лук, они пересыпали его солью и поставили в сторонку, чтобы он пустил сок. В духовке румянилась печеная картошка; когда с шумом лопнула первая картофелина, огонь уменьшили. Выдвинули на середину кухни стол, покрытый клеенкой, вытерли его, поставили тарелки и в отдельных мисках горячие шкварки, копченый шпиг, гусиное сало. На угол стола положили хлеб; когда пришло время садиться, Дёркё достал бутылку с палинкой. Подняв ее к лампе, он встряхнул содержимое, потом взял из шкафа стаканчики. Жожо было отказалась.
— Ничего, пригубишь, — сказал ей отец.
Дёркё разлил палинку и, сжимая в одной руке бутылку, в другой — стаканчик, торжественно провозгласил:
— Выпьем за то, что наш Пишта благополучно избавился от беды.
Все выпили, даже Жожо. Дёркё, снова наполнив чарки, сидел и рассуждал с мечтательным видом. Варью, который нынче основательно накачался пивом, видел, что тесть тоже успел заложить за воротник.
— Что за вкус... Нет, что за вкус!.. Это не палинка, это песня... А все дело в меди. Все дело в том, какую трубку достанешь. Эта трубка — самая лучшая. В «Икарус» какую-нибудь не поставят... Медь, она самое главное в аппарате... Протечет по этой трубке — и совсем другой делается палинка...
Жожо села к столу. Мать выкатывала из духовки в зеленую глиняную миску докрасна, дочерна пропеченные картофелины. Потом поставила миску, распространяющую чудесный аромат, на середину стола и тоже села.
— Давайте есть.
Дёркё поставил бутылку с палинкой на уголок буфета, опустился на табуретку у стола и стал набирать себе картошки. За ним потянулась к миске Жожо; выбрав четыре самые аппетитные картофелины, она положила их на тарелку Варью. Потом взяла себе. Последней осталась мать Жожо.