Бо замерла, перестав накладывать пюре на свою тарелку, и робко улыбнулась.
— У нас говорят, что камера прибавляет десять фунтов веса. Может показаться, что я ем слишком много, но, боюсь, мне нужно больше, чем средней девушке. — Она передала блюдо Кейт.
— Работать на телевидении, должно быть, интересно? — спросила Кейт.
— Так может показаться, но по большей части это рутина.
— Вам, наверное, хорошо платят? — вмешался Мики.
— Совсем нет, — быстро ответила Бо. — На самом деле я получала больше, когда была малооплачиваемой школьной учительницей.
— Должно быть, приятно все время быть на виду у многих людей? — с надеждой спросил Мики.
— Возможно, мне бы это понравилось, если бы у меня было больше возможностей вести прямые передачи, оказываться в кадре. Иногда я жалею, что взялась за эту работу. — Бо сама удивилась тому, что сказала. Она никогда не думала о причинах неудовлетворенности, которую испытывала в последнее время, а ведь ее слишком скромные успехи на телестудии могли объясняться именно неудовлетворенностью.
— Митчелл говорит, что одно время вы работали в сетевой новостной программе. Может, вы сможете снова вернуться туда?
Бо вздохнула:
— Хотелось бы. У меня мало шансов заняться чем-нибудь стоящим на 37-м канале.
— Я думаю, все уладится. Ешьте, ешьте. Мне нравится видеть молодую особу, которая с удовольствием ест мою стряпню.
Бо поднесла ко рту вилку с картофельным пюре.
— Я уверена, оно очень вкусное. — Она попробовала и улыбнулась. — Так и есть.
— В мое время мы предпочитали округлости, а не мышцы. Митчеллу всегда нравились немного пухленькие женщины. Нора была невысокой, но…
— Ma! — Ужас в голосе Митча не соответствовал веселому блеску его глаз.
— Да, сын. Пришло время тебе снова начать жить.
— Я подумаю об этом, если ты последуешь собственному совету, — сухо сказал он. — Бак Бланкеншип много лет склоняет тебя к этому, а ты никогда не откликаешься на его зов.
— Хорошо, я подумаю, может, я соглашусь.
Мики оторвался от своей доверху наполненной тарелки.
— Мистер Бланкеншип приходит к нам обедать каждое воскресенье, — с трудом выговорил он, потому что рот его был набит кукурузным хлебом.
— Молодой человек, прежде чем говорить, сначала проглоти то, что во рту, и я буду тебе благодарна, если ты не станешь повторять сплетни. — Щеки матери Митча покраснели то ли от замешательства, то ли от негодования.
Митч сдвинул свои темные брови.
— Расскажи-ка о визитах мистера Бланкеншипа, сын.
Мики поспешно проглотил то, что было во рту, и начал было говорить, но закрыл рот, когда почувствовал на себе неодобрительный взгляд бабушки.