— Спасибо, — пролепетала Бо. Тепло разлилось у него в паху, и Митч заспешил сменить тему перед тем, как распрощаться. Как бы он ни желал Бо, он был убежден, что им еще рано вступать в интимные отношения. Он передал блюдо из-под торта и ждал, что Бо будет делать.
— Как насчет той лампочки? Все еще не горит? — Почему он ощущает потребность продолжать разговор? Особенно таким глупым образом?
— Я вчера заменила ее. Все в порядке.
— Это хорошо. Но почему ты должна была заниматься этим, а не хозяйка?
— Ей почти семьдесят лет, — ответила Бо. — Зайдешь выпить кофе?
Митч интуитивно чувствовал, что она имеет в виду что-то еще, ему и самому весь день хотелось поцеловать Бо. Но не под дверью же, как жалкому юнцу?
— Конечно. — И он вошел внутрь.
— Через несколько минут будет готов. — Бо взяла блюдо и направилась было на кухню.
Но Митч остановил ее за руку и сжал прохладные тонкие пальцы. Бо взглянула на него — в глазах стоял вопрос.
Митч отобрал у нее блюдо и поставил на столик.
— Не хочу кофе, — прошептал он, ногой закрывая дверь.
— Чего же ты хочешь? — Широко распахнув глаза, Бо замерла в ожидании. Но разве она не понимала, что произойдет дальше?
— Тебя, — снова шепотом сказал Митч, притянул Бо к себе и наклонился. — Я ждал этого весь день.
— Ох! — вырвалось у Бо с коротким вздохом. Она подставила ему лицо и закрыла глаза. — Бери меня.
Митч нежно коснулся ее губ, ощущая их желанную мягкость, но этого ему было мало. Такой удивительный рот хотелось целовать без конца.
Глаза у Бо оставались закрытыми, но губы призывно приоткрылись.
Митч пылал, а поцелуи не могли погасить пламя. Иногда мужчине необходимо оказаться в огне, хотя бы для того, чтобы почувствовать себя живым.
Митч все ниже наклонял голову. Все потеряло смысл, за исключением женщины, которую он держал в руках.
Он языком очертил контур ее губ, затем проник глубже, туда, где таилась сладость. Был ли это торт или что-то другое — не имело значения, но сладкая прелесть в глубине ее рта лишала Митча рассудка. Он привлек Бо ближе, прижав к себе трепещущее тело.
Его пальцы нащупали пояс, стягивающий талию, и развязали его. Руки сами собой оказались под блузкой, ощущая бархат кожи. Бо срасталась с ним, вжималась в Митча.
Он стал твердым, он жаждал.
Бо, должно быть, ощущала то же самое, потому что, прижимаясь к нему, извивалась в сладком ритме желания. Она слабо застонала, подчиняясь чему-то глубоко внутри ее существа.
Митч застонал в ответ, но мягко отодвинулся, хотя это усилие почти убило его. Он часто дышал, грудь его ходила ходуном.
Покинуть ее, оставить вот так было невыносимо тяжело.