Соре ответил не сразу.
– Да, конечно. До конца недели я буду здесь. Мы вернемся в Париж не раньше следующей субботы.
Соре проводил их до двери и довольно сухо попрощался.
Дождь все-таки наконец прекратился, хотя небо оставалось хмурым – низко над землей по-прежнему висели свинцово-серые тучи. Дюпену надо было немного пройтись, хотя он хотел как можно скорее вернуться в Понт-Авен.
– Давайте немного пройдемся – я хочу сказать, обогнем дом и подойдем к машине с другой стороны?
– С удовольствием.
Профессор Кассель все еще не могла окончательно прийти в себя.
Они свернули вправо и вышли на узкую дорожку, пролегавшую рядом с домом Соре в густых зарослях метровых рододендронов. По дорожке они пошли к морю.
– Это просто невероятно. Вы понимаете, что это значит? Эта история обойдет весь мир. В ресторане никому не известного провинциального французского городка обнаружен подлинный Гоген, который незамеченным провисел там больше ста лет. Шедевр, принадлежащий к самым значительным работам великого художника. Цена картины – сорок миллионов евро, и это – должна сказать – очень скромная оценка.
– И два трупа. Пока два.
Мари Морган Кассель задумалась.
– Да, вы правы. Да. Два трупа. Как это ужасно.
– Я понимаю ваше воодушевление. Но это совершенно разные вещи. Видите ли, в моей профессии мне всегда приходится видеть другую сторону. Другую сторону вещей, другую сторону людей. Для этого я здесь.
Некоторое время они постояли молча. Дюпен пожалел, что сказал это. Фраза показалась ему неуклюжей и неуместной.
– Как вам кажется, правдоподобно ли то, что рассказал господин Соре?
– Да, совершенно правдоподобно. Все сказанное им вполне соответствует тому, что сказала бы и я сама. Он вел себя по правилам мира искусства – об этом говорило все его поведение, все манеры, все его мышление и восприятие действительности. Я понимаю его и как специалиста, и как человека. Искусство – это очень своеобразный мир.
– То есть вы не считаете, что Шарль Соре мог убить Пьера-Луи Пеннека?
Мари Морган Кассель изумленно воззрилась на Дюпена.
– Вы думаете, он мог это сделать, комиссар?
– Я не знаю.
Мадам Кассель помолчала.
– Но вы считаете, что мы теперь можем уверенно исходить из того, что подлинная картина действительно существует? Шарль Соре не мог ошибиться?
– Нет. Ошибиться он мог только теоретически. Но лично я доверилась бы его мнению. Я уже говорила, что, пожалуй, во всем мире вы не найдете более опытного специалиста.
– Хорошо. Я вам доверяю.
Дюпен улыбнулся, и ему показалось, что его улыбка обрадовала мадам Кассель.
– Но мы, кроме того, имеем два трупа и кражу картины стоимостью сорок миллионов евро, картины, которой официально не существует. Мы можем положиться только на – скажем так – оценку Соре, который утверждает, что, помимо подделки копииста, висящей в ресторане, есть и подлинник.