– Должен сказать, что неплохо знаю свою работу. В этом помещении по сравнению со вчерашним днем не изменилось ровным счетом ничего. Да и похоже, что здесь вообще уже давно ничего не менялось. Мы сравнили состояние помещения с его видом на старых фотографиях. Кстати, мы обратили внимание и на расположение картин. Оно не изменилось, по меньшей мере за последние несколько лет.
– Я вас хорошо понял, но меня интересует конкретно именно эта картина.
– Но почему в сравнении с другими картинами? Это же абсолютно бессмысленная работа.
– Вполне возможно, что эту, а возможно, и какие-то другие картины в последние дни подменили.
– Я все же не понимаю, куда вы клоните. Прежде всего потому, что это самая идиотская из всех висящих здесь картин. Гоген никогда не писал этого. Копию сделал кто-то из местных халтурщиков и не смог придумать ничего глупее. Это же безобразная имитация «Видения после проповеди».
Дюпен не смог скрыть удивления перед познаниями Регласа.
– Вы разбираетесь в искусстве?
– Гоген – это моя страсть. Я очень хорошо знаю историю колонии художников, я…
Реглас осекся на полуслове, видимо, спросив себя, зачем он все это рассказывает Дюпену.
– Естественно, все это не имеет никакого отношения к делу. Но я имею полное право официально задать вам вопрос: действительно ли для полноценного расследования убийства необходимо знать, была ли именно эта картина повешена здесь несколько дней назад? – Реглас был готов перейти в наступление.
– Официально заявляю: ответ на этот вопрос имеет решающее значение для успешного расследования дела.
Дюпену было ясно, что Реглас не желает уступать и расценит такой ответ как провокацию. Но ответ был по существу и соответствовал реальному положению вещей.
– В таком случае мы немедленно приступим к работе. Я сейчас вызову своих сотрудников.
Реглас сумел взять себя в руки, и мысленно Дюпен снял перед ним шляпу.
– Значит, вам неизвестна такая же картина, которую мог бы написать Гоген?
– Нет, как я уже сказал, имитатор совершил смехотворную ошибку. Это не копия, это – фальсификация.
– Но давайте подойдем к этому вопросу чисто теоретически. Как вы думаете, могла бы эта картина принадлежать кисти Гогена?
– Этот вопрос лишен практического смысла.
– Это я понимаю.
Реглас посмотрел комиссару в глаза, на мгновение задумался, а потом произнес:
– Ну, я думаю, что он вполне мог это написать. В известной мере манера похожа на манеру Гогена.
Теперь в недоумение пришел Дюпен. Ему стало неловко. Напрасно он ожидал нападения от Регласа.
– Спасибо, спасибо за вашу оценку.
Он откашлялся.