– Ты почему стоишь? – взвизгнул второй охранник, менявший Штыря. – Не положено!
Они работали, насколько я поняла, двое суток через двое. Я молча опустилась на пол, боясь смотреть в окно. Он забрал Галину и захлопнул дверь, погрозив мне дубинкой. Я осторожно приподнялась и увидела, что ветки сирени неподвижны.
Но мальчишка оказался сообразительным. Возможно, он просто рассказал родителям об увиденном, и те сообщили, куда следует. На рассвете следующего дня мы услышали непривычный для нас шум в коридоре. Потом визг и одиночный выстрел. Охранник ворвался к нам с безумным видом, закрыл дверь на хлипкую задвижку и заорал:
– Вы, суки! Вы настучали!
Он достал трясущимися руками пистолет.
– Интересно, как это мы могли настучать, сидючи тут безвылазно? – ехидно спросила Галина.
Лучше бы она промолчала! Он выстрелил и попал ей в грудь. Она охнула, цепляясь рукой за вырез майки, потом медленно сползла на пол. С ужасом я увидела красное расплывающееся пятно на ее груди и серое лицо с неподвижно глядящими в потолок зрачками. Лиза заверещала, в дверь начали ломиться. Охранник заметался, вереща громче Лизы. Скоро дверь была высажена, и в комнату влетели трое сотрудников милиции.
После того, как с меня и Лизы сняли показания, нас отправили в психоневрологическую клинику. Следователь клятвенно заверил, что о пребывании в рабстве никто из наших родных и близких никогда не узнает. Я, совершенно в тот момент измученная и раздавленная психически, не стала указывать на Степана, понимая, что это грозит длительным расследованием, которое может ни к чему не привести, так как свидетелей у меня нет. А сама я вынести всю процедуру этого расследования была не в состоянии. Сказала, что шла по улице, меня схватили двое неизвестных и втолкнули в машину.
Я тогда хотела только одного – забыть все это раз и навсегда, как кошмарный сон. И очень быстро убедила свое подсознание, что это действительно был лишь сон. Врачи удивлялись такой быстрой реабилитации. Через две недели меня признали здоровой и выписали. Но с Лизой все было намного сложнее. Я пообещала, что не оставлю ее и буду навещать. Ее широко раскрытые глаза, полные слез, преследовали меня все время, пока я ехала на такси домой.
Следователь лично приехал попрощаться в день выписки. Он привез мою сумку с вещами и документами, которую нашли в том доме.
– А где мы все-таки находились? – поинтересовалась я.
– Зачем вам это знать, Таня? – грустно ответил он. – Вам лучше поскорее все забыть.
– А все-таки? – настаивала я.
Я действительно не знала, потому что туда приехала в машине Степана и сама закрывала от страха глаза, а обратно – в полубесчувственном состоянии в милицейском газике. Оказалось, что нас прятали в старом, заброшенном спортклубе, находящемся на краю лесопарка «Лосиный остров».