Крадучись и беспрестанно хихикая, мы на полусогнутых ногах, подражая героям шпионских боевиков, подобрались к дому и бесшумно поднялись на второй этаж. Зайдя в квартиру Андрея, тут же попадали на циновки и начали придушенно хохотать. Он притащил из кухни несколько бутылок красного сливового вина.
Скоро я почувствовала, как Антон расстегивает мои джинсы. Я тихо и довольно засмеялась, ощутив прилив невыносимого возбуждения в этой темной комнате среди кучи пьяных ребят и девчонок, валяющихся на циновках, и тоже расстегнула его ширинку. Вяло поласкав вставший «нефритовый стебель», я вдруг передумала и поползла в другую комнату. Антон, недовольно ворча, двинулся за мной. Мы увидели Андрея. Он лежал на шведке, она тихо постанывала, царапая ногтями его спину.
– Ух ты! – громко и дурашливо воскликнул Антон. – Вот это да!
Андрей, замедлив движение, обернулся и радостно заулыбался.
– Продолжишь? – весело спросил он Антона.
– Не знаю, – ответил тот и глянул на меня.
Андрей слез со шведки и устремился ко мне. Не успела я глазом моргнуть, как уже оказалась на четвереньках…
Под утро я очнулась и, с трудом высвободив плечо от головы похрапывающего Антона, а ноги из-под туловища Андрея, заснувшего поперек моего тела, побрела искать туалет. Осторожно обойдя спящего в обнимку с двумя девушками Тору, я зашла в нужное помещение, а потом решила принять душ. Но привычного душа не оказалось. Я увидела большой керамический чан – традиционную японскую ванну фуро, и, наполнив его, забралась внутрь. Посидев около получаса в горячей воде, почувствовала себя значительно лучше. Обсохнув, вернулась в спальню и оделась. Но на душе было муторно. Я не могла понять, что происходит со мной. Конечно, секс сейчас служил для меня своего рода антидепрессантом, но этой ночью я, что называется, оторвалась по – полной. Если так дело пойдет и дальше, то я превращусь в падшую девушку. Именно это я себе тогда говорила и твердо решила быть более разборчивой и таких авантюр стараться избегать. А сейчас нужно было просто вычеркнуть из памяти все, что произошло со мной сегодня ночью, и вернуть на лицо безмятежное отстраненное выражение, которое так характерно для гейш.
Я разбудила Антона. Он смотрел на меня мутными глазами, плохо понимая, где он. Затем, окончательно проснувшись, начал улыбаться. Мельком глянув на похрапывающего голого Андрея, он зачем-то прикрыл его простыней и тихо спросил, где туалет. Когда Антон умылся и оделся, мы покинули квартиру.