– Да разве у нас настоящий театр? – отмахнулась я. – Так, стилизация! У нас и спектакли-то шли не больше часа, а реально они должны продолжаться никак не меньше трех. Мы никогда не могли осилить пьесу целиком, поэтому представляли обычно только один акт.
– Может, зайдем на представление? – оживился Петр.
– Нет, в другой раз, – взмолилась я. – У меня уже сил нет!
Перелет, погода более теплая, чем в Москве, но очень сырая и ветреная, шумный, чужой и нарядный город с непривычными для глаз пестрыми красками, звуковой фон незнакомой речи – все это действовало утомительно. Хотя многие говорили на английском, поэтому абсолютный вакуум я не чувствовала.
Мы переночевали в гостинице, причем я даже не помнила, как заснула, и на следующий день улетели в Наха. Выйдя из самолета, сразу попали в летний, сияющий ярким солнцем мир субтропиков. Дом, где жил Юкио, находился на окраине города возле большого парка. Он внешним видом походил на серые панельные пятиэтажки, которых так много в России. Квартира располагалась на втором этаже. Лифт отсутствовал. Мы поднялись, открыли двери и вошли. Квартира была двухкомнатной, небольшой и почти пустой. В спальне прямо на полу лежал квадратный матрас, застеленный ярким, расшитым узорами покрывалом. На нем я увидела два валика и поняла, что они заменяют подушки. В гостиной пол застилали разноцветные циновки, и стоял очень низкий деревянный столик. В стене находилась полукруглая ниша, в которой возвышалась керамическая ваза, расписанная цветами и бабочками. Встроенные шкафы-купе казались просто деревянными стенами, и я их сразу даже не заметила.
– Ну вот и наше жилье! – радостно сказал Петр и снял ботинки у двери.
Через несколько дней я привыкла и даже обустроилась в этом пустом пространстве. Разложила вещи по шкафам, купила несколько стилизованных нарядов, красивый сервиз из тончайшего просвечивающего на солнце фарфора и чай разных сортов. Я уже чувствовала себя спокойно, и мне даже нравилась роль молодой жены. Петр улетел на три дня в Токио, предварительно купив мне мобильный телефон для связи. Для меня это было диковинкой, и я весь вечер его изучала. Хорошо, что инструкция была не только на японском, но и на английском.
Петр вернулся ближе к вечеру, но не один, а с тремя друзьями. Стройный симпатичный парень по имени Тору и хорошенькая смешливая девушка, ее звали Манами, были токийцы, а Степан – русский. Он выглядел, как хрестоматийный богатырь, широкоплечий, мускулистый, высокого роста, но с милой и какой-то застенчивой улыбкой. Я приняла их, как настоящая хозяйка, накрыла столик и пригласила присесть. Токийцы общались с нами только на английском. Петр находился в крайне возбужденном состоянии. Таким я его еще не видела. Они начали обсуждать какие-то свои дела, а я вышла на балкон и стала смотреть на сочную зелень парка, подсвеченную редкими фонарями-шарами. Скоро ко мне присоединился Степан. Он сказал, что говорить о делах ему наскучило и лучше полюбоваться на прекрасный вечер в компании прекрасной девушки. Я улыбнулась, глядя в его светло-карие блестящие глаза, и мы начали непринужденно болтать о всяких пустяках. Как выяснилось, он работал по контракту в Токио в той же области, что и Петр. Но про это он рассказывал нехотя и очень уклончиво.