— А вы, кстати, давно его видели?
— Кого?
— Георгия Петровича.
— Давно видела. Точней сказать, давно не видела. Да вы ж и об этом, Юрочка, знаете.
— И насколько давно вы его не видели? — гнул свое Ростовский.
— Ну, года полтора.
— А что так?
— Так нет же Георгия Петровича.
— А где же он? Не знаете, случайно?
— Так в деревню его перевезли. Воздухом дышать.
— Ах, вот что… И что же — он так с тех пор не пишет, не звонит, не приезжает?
— Да нет вроде…
— И кто же его так… перевез? Что ни слуху ни духу?
— Ну кто, кто… Известно кто! Племянник его Вася.
— Та-ак… Ну а племянника его, Васю, вы когда в последний раз видели?
— Племянника? Васю? Так уж с недели две или поменьше — точно не помню, — но тоже его не видала…
— Вот как?
— Вообще-то после того, как Георгия Петровича увезли, этот Васька его квартирой пользовался. Часто здесь бывал. Да вот теперь тоже куда-то запропастился!
— Значит, говорите, не приезжает Георгий Петрович Петухов? Не звонит? Может, все-таки пишет?
— Да нет же, говорю вам. Будет этот скупердяй Петухов на конверты тратиться — писать письма такой старой карге, как я!
— Ой-ой-ой! Как вы к себе строги, Ида Сергеевна! Слишком строги. Какая же вы карга?! Вы — женщина, можно сказать, в расцвете зрелых сил.
— Вот, может, только если товарищу Воробьеву Петухов весточки подает? — немного подтаяла от милицейского комплименты пенсионерка Беленькая.
— Воробьеву?
— Ну да… Это его знакомый. Он к Петухову раньше довольно-таки часто заходил.
— А вы не знаете, случайно, где этот старый знакомый Воробьев проживает, Ида Сергеевна?
— Представьте, знаю! — оживилась пенсионерка. — Он ведь мне, видите ли, Юрочка, одно народное средство поставляет. Просто чудодейственное, знаете ли! Что-то вроде бальзама Биттнера или «Московии». Знаете, как в рекламе: «Живу спокойно я — бальзам «Московия»!» Вот я и записала когда-то адрес товарища Воробьева. Это, знаете ли, совсем рядом.
* * *
К счастью для Юры, «товарищ Воробьев», несмотря на то что был, очевидно, ровесником Петухова, оказался не старым маразматиком, с трудом выговаривающим слова, а старичком подтянутым и бодрым.
Из-под свитера у него выглядывал воротничок свежей сорочки — причем маркой, светлой. К тому же он был домовито и аккуратно подпоясан фартуком. Даже тапочки у господина Воробьева были новые… Словом, этакий, как понял Юра, «бодрячок до самой смерти» и неуемный хлопотун по хозяйству.
— Как мне вас величать-то? — поинтересовался Юра, вежливо представившись хозяину.
— Да зовите меня просто дядя Гена, — разрешил «товарищ Воробьев».
— Вот такое дело, дядя Гена… Как бы нам разыскать Петухова Георгия Петровича, 1911 года рождения, не подскажете?