Они уже достигли опушки, когда в той стороне, где находились Журавлиные кочки, вдруг озарилось полнеба. «Ивашкевич! Ивашкевич!» — застучало в груди. Кирилл коротко засмеялся. Он даже не заметил, что засмеялся, слишком далек был он сейчас от всего, что могло вызвать смех.
— Смотрите, хлопцы, праздничный фейерверк. Да какой! Выходит, и мы как следует отметили седьмое ноября. — Кирилл, не в силах оторваться, радостно смотрел туда, где ночь горела, как солома.
Чувство опасности исчезло. То, что вызывало это чувство — и Шахорка, и все остальное, — было позади, гораздо дальше, чем на самом деле. И связь между ним, Кириллом, и всем этим распалась.
— Постоят теперь самолеты на приколе, — проговорил Блинов. — Бензин горит. Наверное, и Гитлеру в Берлине факел этот виден. Ох и разгорается же!..
Кирилл взглянул на часы — лишь теперь до него дошло, что взрыв на Журавлиных кочках опоздал на двадцать семь минут.
* * *
Под вечер в Синь-озеры прибрел старый лесник. Он торопился и был взволнован. Его небритые щеки подергивались. Левенцов провел лесника в командирскую землянку. На мешке, набитом соломой, укрытый тулупом, весь в поту, лежал Кирилл. Он заболел.
Лесник остановился возле нар. Вдруг отяжелевший, он никак не мог отдышаться после трудной дороги по зимнему лесу.
— Ай не время, товарищ Кирила, — бросил лесник встревоженный взгляд на больного. — Ай не время, — повторил он. — Утром гости прибудут. Мне приказано на досвитку встретить их в урочище. За Черным бродом. Ну там, куда они и собирались.
Кирилл приподнял голову, облизал губы, горячие и шершавые, смятенно вглядывался в лесника — он ли перед ним?
— Утром, говоришь? — спросил Кирилл. Он хотел еще раз услышать его голос, чтоб совсем убедиться, что это лесник, тот самый, которого давно знает.
— Утром, — подтвердил лесник.
— Эх, проклятье! — Кирилл чуть не взвыл от досады. Рука его упала с нар и коснулась холодной земли. «Значит, гаулейтер Фридрих Фенц утром прибудет в Черный брод охотиться на кабанов…»
— Ну, буду возвращаться, — заторопился лесник. Он похлопал варежкой о варежку. — Каб лишние глаза не увидели меня тут… — Уже открыв дверь, напомнил: — Так урочище за Черным бродом.
Кирилл почувствовал, что жар охватил все тело, ослабевшее и тяжелое, и голова снова потянулась вниз, на мешок. Сухо зашуршала солома. «Ай не время, — морщась, как от боли, самому себе сказал Кирилл и шевельнул пересохшим языком. — Да вот еще… Часть отряда, вместе с Ивашкевичем, занята крупной операцией. Вернутся через два дня. Не раньше. Но упустить такой случай… Столько ждал он встречи с гаулейтером! Нет, он не упустит эту возможность. Ни за что!»