Солдаты невидимых сражений (Цветов, Егоров) - страница 97
«Дальнейшее пребывание в Японии бесполезно. Поэтому жду указаний: возвращаться ли на родину или выехать в Германию для новой работы? «Рамзай».
Он еще надеялся поработать в Берлине, в самом логове врага. Но надеждам не суждено было осуществиться. Клаузен даже не успел передать последнюю радиограмму.
А. Цессарский
В ШАХТИНСКОМ УЕЗДЕ
Темнело, когда начальник Старобельской ЧК Дмитрий Николаевич Медведев постучался в маленькую избушку лесника. Лесничиха, приветливо улыбаясь, впустила его.
— Здесь, здесь. Сейчас только явился. Переобувается.
Яким, сидя на лавке у печки, навертывал портянку.
— А-а, садись, садись, Митрий Николаич. Зараз побегём. — Яким никогда не говорил: «Я шел по лесу», а всегда: «Я бёг лесом». И правда, по лесным дорогам он шагал удивительно быстро. — Вот замечаешь, портяночка размоталась. Завсегда меня тыи портяночки подводют. Сколько раз говорил Пелагее, жене то есть (это он не забывал уточнять Медведеву вот уже третий месяц их знакомства), нарежь подлиньше. Жалеет. А до чего это приводит? — Балагуря, он быстро и ловко наматывал одну, вторую портянку, осторожно натягивал сапог. — Вот до чего приводит. Третьего дня набежал на молодого лосеночка. Припустил он от меня. Я за им. Он дале. Я дале. До озера добежали. А лосеночек, не разувшись, в воду. Плыветь. Чего делать? И я за им. До середки доплыл — и что же? Портянка сбилась, сапог свалился. А? Нырнул. Присел на камешек, перемотал портяночку, сапог натянул. Вынырнул. А лосеночка и не видать — убёг! Вот, у Пелагеи — жены — на глазах было. Верно, Пелагея? — Говорил он все это с серьезным лицом. И только у самых уголков рта играли веселые морщиночки. А Пелагея молча и невозмутимо ставила на стол миску с картошкой, подавала ложки.
Мужчины наскоро поели, вышли. Только тогда Яким сказал:
— Сбирается главарь банды Каменюка. Видать, переселяться будет: хозяйство в повозки укладали. Я сейчас прямо оттуда.
Наконец! Значит, Каменюка поверил! Ведь главное было — выманить его из волчьего логова. План Медведева начинал осуществляться.
Яким в лесу был неразговорчив, не любил, когда и другие шумели.
Присели на поваленное дерево, послушали хрусты, шорохи и шелесты наступающей ночи. Опустился туман, словно стекая но влажным стволам осин. Стало сыро. Остро запахло грибами.
— Идут, — сказал Яким.
Через несколько минут на дороге показался сотрудник ЧК Афанасий Иванович Харьковский. Медведев так неслышно подошел к нему, что тот вздрогнул, когда услышал его голос.
— Тьфу, черт! — плюнул с досадой Афанасий Иванович. — Ты и ходишь-то неслышно, как рысь или тигра…