Зависела жизнь… жизнь…
Хуррем вдруг встала как вкопанная, немного не дойдя до собственных покоев. Шедшая за ней Гюль даже налетела на султаншу.
– Что, госпожа, что с вами?
– Гюль… ну-ка пойдем быстрей. Позови Зейнаб!
– Она в комнате.
Буквально влетев в свою комнату и удостоверившись, что дверь плотно закрыта, Хуррем почти вцепилась в Зейнаб:
– Помнишь, когда я рожала Михримах, вернее, перед этим? Что со мной было?
– Помню.
– Это же сейчас с Повелителем! Кизляр-ага сказал.
– Кизляр-ага сказал, что Повелителя отравили?!
– Нет, но у него те же признаки, что у меня. Нужно немедленно дать то противоядие! У тебя есть?
– У меня есть, но кто позволит дать его Повелителю.
– Давай сюда, я сама схожу. И подайте накидку и яшмак поплотней.
Конечно, ее не пустили, даже сумев добиться от кизляр-аги, чтобы провели в сопровождении евнухов за ворота и до самой комнаты Повелителя, Хуррем наткнулась там на того, кого хотела видеть меньше всего, – Ибрагим-пашу.
Он просто покачал головой:
– Нельзя.
– Ибрагим-паша, пожалуйста, мне очень нужно поговорить с Повелителем. Умоляю, разрешите войти.
– Нет!
Он не упивался своей властью, он был холоден, как лед.
Умоляла, унижалась, только что не пала перед ним на колени, и пала бы, целовала бы пыль у ног, если бы только позволил, но видела, что не позволит. И даже понимала почему.
– Прошу вас, позовите сюда хотя бы лекаря.
– Нет.
– Почему?!
– Хасеки Хуррем, прошу вас вернуться к себе. Здесь не стоит находиться женщинам.
Хуррем вдруг прошипела:
– Когда Повелитель придет в себя, я ему все расскажу! Все!
Ибрагим усмехнулся одними губами, взгляд остался жестким, произнес одними губами, но она поняла:
– Если придет…
Что она могла? Успокаивать себя, что сделала все, что в ее силах? Но это не выход, совсем рядом умирал тот, кого Хуррем любила, от кого родила четверых детей и носила пятого, смерть кого означала и их собственную гибель.
Если бы понимала, что сможет прорваться с саблей наперевес, бросилась бы на штурм, но она ничего не могла, ее не пустят.
А кого пустят? Хуррем вдруг вскинула голову и… вместо своих комнат бросилась к валиде.
На ее счастье, никого, кроме верной хезнедаруста Самиры, у Хафсы не было. Едва поприветствовав валиде, Хуррем крикнула, чтобы закрыли дверь, и метнулась к Хафсе. Та испуганно отшатнулась: с ума сошла эта Хуррем, что ли?
Прежде чем валиде успела что-то возразить, Хуррем зашептала, глядя горящими глазами в глаза свекрови:
– Повелитель отравлен. У меня есть противоядие, но меня не пускают к нему. Вас пустят. Вы должны отнести противоядие!
– Ты с ума сошла? Там лучшие лекари…