– Как вы говорите, вас зовут?
– Лев Ромашов.
– Как-как?
– Лев…
– Я поняла. Это плохо, – она слегка нахмурилась. На лбу образовалась горизонтальная складка. Он вдруг понял, что Раре за тридцать, а вовсе не двадцать пять, как он подумал, когда ее увидел. – Вы слышите? Лев… пауза… Ромашов. Словно обрыв. Между «В» и «Р» много пустого места. Так не должно быть. Имя должно произноситься легко, без пауз, тогда оно запоминается. Речь – это музыка. Вам, часом, не медведь на ухо наступил?
– Я окончил музыкальную школу по классу фортепиано.
– Ах, я не о том! Есть музыкальный слух, а есть литературный. Фраза должна звучать, как мелодия. Тогда люди ее повторяют раз за разом. Если мелодия удачная, красивая и приятная на слух, то она привязывается, и постоянно всплывает в памяти. Ваше имя люди с досадой забудут. Это как фальшивый аккорд… Или нет. Слишком мало нот. Лев – Ромашов. Если вы учились в музыкальной школе, вы меня поймете. Есть такой интервал: терция. – Он кивнул. – Есть кварта. Очень чисто звучит, как и само слово: кварта. Вслушайтесь… – она взяла его за руку. – Слышите ведь? – он кивнул. – А ваше имя напоминает мне музыкальный интервал, который называется секунда. Звучит он ужасно. Хотя, фамилия хорошая. Литературная. – Рара отпустила его руку. Он почувствовал, что падает с обрыва в глубокий, заросший крапивой овраг, откуда ему уже не выбраться никогда, и отчаянно спросил:
– Вы читали Куприна?
– Разумеется, молодой человек. Я ведь редактор. А мой муж журналист. Если мы и говорим часами о чем-нибудь, то это литература.
– Поэтому вы – Рара? Кстати, как это переводится на русский язык с вашего литературного?
Она впервые посмотрела на него с интересом:
– А вы милый. Да, вы правы. Я Раиса Райская. Райская, само собой, журналистский псевдоним. Настоящую фамилию называть не буду, она не слишком благозвучная. Скажу только, что я Раиса Гавриловна, – она тихонько рассмеялась. – С моим абсолютным литературным слухом это досадно. Мой муж Раевич, так что я могла бы стать Рарой вполне официально, если бы сначала вышла замуж, а потом стала делать карьеру. Но получилось наоборот, поэтому мы сочли, что я останусь Райской, а он Раевичем.
– У нас много общего. Любовницу Ромашова из повести Куприна тоже звали Раисой, – намекнул он.
– Надеюсь, я ничем не похожа на эту вульгарную безграмотную женщину? Держу пари, вы никогда не думали о псевдониме, потому что до сих пор были Лёвой. Лёва Ромашов звучит неплохо, но вы ведь собираетесь стать большим актером? – насмешливо спросила она. Цвет ее глаз неуловимо изменился, теперь он удивился их блеску и яркости. – Поэтому вам нужно настоящее мужское имя.