– Скорее всего, – согласился Винсент.
Однако по его тону чувствовалось: какое-то «но» всё-таки остаётся. Пожевав губами, Винсент всё же счёл это возражение достойным внимания и уточнил:
– Маркиз Палейно, в отличие от покойного герцога, светскую жизнь не любил и появлялся при дворе крайне редко. За границу, наоборот, выезжал часто. Так что единственный человек во дворце, обмануть которого самозванцу не удалось бы никак…
– …это племянница, – завершил за Воина Дилан.
Винсент хмуро кивнул.
– Ну, это было бы что-то новенькое в нашей практике. – Похоже, сегодня я приняла на себя функцию адвоката. – Девушка, покрывающая тъёрна? С какой бы это стати?
– Если бы он пообещал ей что-то сильно ценное? – высказал предположение Дилан.
– Даже в таком случае она должна была бы быть круглой дурой, чтобы связаться с тъёрном, – отрезала я. – А на дуру Селина Палейно непохожа совсем.
– Существует ещё один вариант, – нехотя признал Винсент. – Тъёрн мог её запугать и заставить молчать, к примеру, путём шантажа.
Я скептически поморщилась.
– Надо признать, во всей этой истории есть одна странность, – задумчиво проговорил Дилан. – Сам факт, что Палейно переехал жить во дворец вместе с племянницей. Это совершенно не распространённая практика. Мать или кормилица – это куда ни шло, но чтобы дядя? Она совершеннолетняя девушка, выходящая замуж. А он, как выясняется, ещё и никогда не был большим любителем светской жизни. Что же так внезапно изменилось?
– Всё равно версия с шантажом звучит натянуто, – поддержала меня Джен. – Особенно когда речь идёт о женщине, приближённой к королю. Ей достаточно шепнуть два слова ему на ушко, и от тъёрна останутся рожки да ножки.
– Если только то, чем он её шантажирует, как раз и не касается предстоящей свадьбы, – возразил Дилан.
– Мы тычем пальцем в небо, – поморщилась я. – Давайте сойдёмся на том, что всё возможно, но маловероятно. Кандидатура маркиза не напрасно стоит последней в списке. Предлагаю там её и оставить. А может быть, даже перенести в конец длинного списка. Сколько там человек? Двадцать три?
– Значит, первыми на очереди – барон, королевский слуга, дворецкий конкурсанток и начальник охраны, – заключил Дилан.
При последних словах я скептически усмехнулась, но повторять свои возражения не стала. Вместо этого заговорила о другом:
– Фаза меняется послезавтра. Ждём, или успеем добыть поренью заблаговременно?
Пореньей называлась особая трава, сравнительно редкая, но в наших краях всё же встречающаяся. Она была очень солёной на вкус; собственно, в своё время местные жители как раз и использовали её вместо соли. Но на сегодняшний день пореньи осталось мало, возможно, именно за счёт столь активного интереса в сочетании с неумением правильно её собирать. Морская же соль, напротив, стоила дёшево, и было её в избытке. Так что в пищу поренью употреблять практически перестали. Про неё, можно сказать, и вовсе забыли – все, кроме Охотников. Дело в том, что организм тъёрнов поренью не приемлет. Эта трава, растущая, кстати сказать, главным образом на возвышенностях, и только на участках земли, открытых лунному свету, по неизвестной до конца причине является практически ядом для существ из другого мира. Убить тъёрна с её помощью нельзя. Однако съев еду или выпив жидкость, содержащую растёртую в порошок поренью, тъёрн начинает задыхаться. Приступ проходит, но он является достаточно заметным для того, чтобы подсыпавший порошок Охотник смог сделать выводы. Формально реакция на поренью не может считаться доказательством принадлежности к другому миру, да и самого тъёрна подобной проверкой можно спугнуть. Однако в ряде случаев использование этой травы тем не менее оказывалось для Охотников весьма полезным, позволяя выявить тъёрна прежде, чем сменится фаза луны и чья-то жизнь окажется под угрозой.