— Рыбак зацепил на удочку возле Скарпё.
— Где?
— И пролежал этот труп в воде долго, с того времени, как из машины вывалился. Просто искали чуть подальше.
— Та-ак… — Теперь Вангер отложил в сторону бумаги, которыми занимался. Это уже серьезно. — Как опознали?
— Торстейн это, все приметы сходятся. Конечно, Ларс сейчас приедет на опознание, но можно не сомневаться: на сей раз с той стороны острова, где надо, и родинка на левой ключице есть.
— Ты уже видел?
— Нет, Петер сообщил и фото по электронке скинул.
— Кто это Петер?
— Полицейский, с которым вместе на Скарпё…
Договорить не успел, Даг буквально взревел:
— Вы пересылаете электронной почтой материалы следствия?!
— Но фотографии с места происшествия все равно появились в Сети.
— Как это? Кто разместил?
— Там был кто-то из журналистов.
Больше преступников Вангер не любил только журналистов. Первых он хотя бы имел право подозревать, задержать, посадить в камеру, а потом передать суду. Со вторыми сладу не было вообще, один любопытный журналист мог испортить результаты месяцев работы. Ради сенсации они готовы раскрыть тайны, которые в интересах следствия раскрывать никак нельзя. Конечно, прессе можно запретить освещать какое-то дело или размещать фотографии, если публикация будет мешать следствию, но для этого нужно успеть раньше журналистов, а такое бывает не всегда.
На этот раз полицию опередили… И бесполезно спрашивать кто и как, камера репортера оказалась на месте страшной находки если не раньше полиции, то одновременно, теперь снимки известны всем.
Вскрытие проводила Агнесс, все же она занималась остальными трупами этой длинной и запутанной истории, кому же, как не ей, возиться и с Торстейном тоже.
Труп уже начал разлагаться, над ним поработали рыбы, они объели пальцы, да и кожа разъехалась под воздействием воды, но голова Торстейна располагалась в его подводном пристанище так, что до нее рыбы не добрались.
Торстейн погиб, не сумев выбраться из-под упавшей машины, он попытался открыть дверь и даже вывалился, но был оглушен самим автомобилем. Шансов выжить не имелось.
— В легких вода… Видно, при падении сломана рука…
Агнесс диктовала повреждения, которые Торстейн получил при падении, посмертно, и те, которые были до его гибели.
Никому не было жалко этого монстра, судьба сама наказала его.
— Если бы он не открыл дверцу автомобиля, не сломал бы руку? — поинтересовался Кевин.
— Да, похоже так.
— А не сломал бы руку — имел бы шанс выбраться из машины, а не вывалиться прямо под нее?
Они рисовали схемы реконструкции событий, пытаясь понять, хотя в этом не было особой необходимости, как именно умер Торстейн. Захлебнулся — это главное. Никто его не убивал.