„Вчера я будто положил возле изголовья листки бумаги и веер?“
В потемках ничего не найти.
„Да где же это, где же это?“ — лазит он по всем углам. С грохотом падают вещи. Наконец нашел! Начинает шумно обмахиваться веером, стопку бумаги сует за пазуху и бросает на прощание только:
„Ну, я пошел!“)»
В прихожей хлопнула входная дверь. Марина отложила в сторону книгу Сэй-Сёнагон «Записки у изголовья» и улыбнулась. В дверях гостиной стоял нагруженный свертками Анатолий. В одной руке он держал букет свежих роз, под мышкой — пачку газет.
— Я не очень долго? Подожди, я поставлю цветы в вазу. Боялся, что они, на такой жаре, завянут в машине.
Через минуту Анатолий появился уже разгруженный и с вазой, в которой стоял букет красных роз. Поставив их на тумбочку, рядом с другими цветами, он протянул Марине толстую пачку газет:
— Я не знал, какие ты читаешь, поэтому купил все, что были в киоске.
— Спасибо. Ты проголосовал?
— Все, как ты сказала. — Тут он увидел лежащую на постели у Марины книгу. — Ну как тебе «Записки у изголовья»?
— Божественно! Ничего более приятного из «женской прозы» я не читала. Почему этого у нас не было в школьной или институтской в программе?
— Ты что! В записках Сэй-Сёнагон слишком много новелл, которые так или иначе связаны с амурными и чувственными переживаниям. Любой чиновник тут же связывал это с чуждым советскому человеку капиталистическим сексом. Его, как ты знаешь, в Советском Союзе не было. У нас было только вынужденное воспроизведение тупой рабочей скотины. А зачем рабам подобные «японские феодальные изыски», им надо «Краткий курс ВКП(б)», «Поднятая целина» и советские детективы, в которых черным по белому было написано, что любое преступление против партии или пропагандируемой ею морали — уголовно наказуемо.
— А я люблю детективы, — сказала Марина и хитро улыбнулась. Она явно пыталась подначить и завести Анатолия. Федоровой понравилось, как он азартно говорил по поводу еще несколько часов назад неизвестной ей книги.
— А, ладно, — махнул рукой он, раскусив Маринину хитрость, — о чем это мы с тобой говорим. Давай, лучше, я приготовлю тебе что-нибудь вкусненькое. Я накупил целую кучу различных деликатесов. Что ты хочешь?
— Ничего не надо. Кофе, если можно.
— Я мигом, не скучай, — и Анатолий вновь скрылся на кухне.
Марина взяла пачку газет и открыла первую. Просмотрев ее, она ничего не нашла. Федорова взглянула на число. Газета была вчерашняя. В следующей тоже ничего не было. Лишь в четвертом издании Марина обнаружила на последней странице кричащий заголовок «Ужас на улицах города».