Не хочу больше такой ночи! Даже если она будет оплачена новыми ласками. У ворованной любви света нет!
То, что было, не вернётся. Ни безоглядная вера, ни беспредельная нежность… Как бы ни хотели мы оба! То — умерло.
А то, что может быть — цена-то ему!.. Во что превратимся мы оба, если попытаемся вернуться к прошлому, которого уже нет?
Да и другие жизни связаны теперь с нами. Если Вебер знал, на что идёт — всё-таки постарше нас! — то ведь Лу-у ничего этого не знала! Уж она-то безгрешна, как ангел!
С несчастьем своим я смирился. Куда денешься от неизбежности?
А Розита не смирилась: бунтует, мечется, и хочет вернуть то, что вернуть невозможно. Надеется быть счастливой.
И немыслимо объяснить ей невозможность этого. Язык не повернётся. Это ведь всё равно, что ударить.
Ударить женщину?..
Ничего не стану я ей объяснять! Чувства мои от меня не зависят, но поступки-то мои зависят только от меня…
Хватило бы духу не махнуть в Нефть, если она туда позовёт!
…На узле связи дежурила Аня Бахрам.
— А где Розита? — невольно вырвалось у меня.
— В Нефти, — ответила Аня. — Дня на три… Наблюдает твоих курсантов. Готовит репортаж с местной студией. Так сказать, обучение на практике.
— Анализы крови у них взяли?
— Возьмут! — успокоила Аня. — Каждому будет дана возможность случайно порезаться. Это предусмотрено.
Я продиктовал Анюте свои запросы, начиная с геодезического универсала и бензопилы. Щенки были последней просьбой.
— Порода? — деловито уточнила Аня.
— Немецкая овчарка.
— Не самая сильная.
— А мне и не нужна их сила. Нужен умный звоночек. Чтоб отличал своих от чужих и никого в кровь не рвал. Даже и людоедов.
— Гуманист ты! — Аня вздохнула. — У нас в посёлке ещё добавляли: зачуханный… Людоедов пожалел! Да плевать на них!
— Между прочим, говорят, мы тоже произошли от людоедов.
— Откуда ты это вычерпал?
— Теория Нур-Нура. Вот переведу коэмы, сама послушаешь. По его мнению, все племена проходят стадию людоедства. Одни раньше, другие позже. Как солнца проходят стадии подмигивающей переменной, жёлтого карлика, красного гиганта, белого карлика. Или там пульсара с чёрной дырой… Помнишь малахитский курс?
— Я много чего малахитского помню! — Анюта хмыкнула. — Помню даже, как ты там по кустикам с толстой девчонкой целовался. Не нашей, не малахитской… Ещё до Бируты… Тоже был малахитский курс… Вы, небось, думали, вас никто не видит?.. А я очень тебе тогда удивилась. Своих, что ли, не хватало?
— Она была своя, Анюта! В доску своя! Из соседней школы. Вместе с Маратом училась. Просто ей не повезло.
— Больно уж нам повезло!