Огней, англиканского миссионера Аллена Гардинера, который погиб, как деликатно говорили англичане, «не выдержав испытаний сурового климата и недоброжелательного поведения местного населения».
На первый взгляд это непритязательное имение, почти безобразные домики-коробки, нелепо окрашенные в ярко-красные и желтые цвета, скромные вигвамы и сады не обещали морякам ни удобств, ни радости, которые встретили путников здесь, в эстансии. Путешественникам приятно было остановиться в этом оазисе, расположенном на границе моря и прерий. Ощутить блага жизни на берегу: отсутствие качки, чистые простыни, удобные стулья, вкусная еда и общение с семьей Бриджесов.
Луга и пастбища неброской красоты в обрамлении необъятных просторов синего моря, изменчивого неба и величественных гор. Их нельзя сравнивать с красотой тропических лесов и прерий. Но они дают спокойствие и безмятежность, дарят душе такое умиротворение, которое, возможно, сродни ощущению красоты, а может быть, и выше его. Умиротворение, которое можно обрести даже в краю безграничного одиночества.
Капитану Александру показали дома, уютные, чистенькие, где изящная обстановка, старательно подобранные и самодельные предметы роскоши и быта, лежащие каждый на своем месте, создавали ощущение комфорта, характерного для буржуазного английского дома викторианской эпохи.
Со стен смотрели старые фотографии ныне здравствующих первооткрывателей этих земель и тех родных и друзей, которые уже нашли любовно оберегаемые места на маленьком кладбище у стены церкви. Капитану Александру показалось, что первые жители эстансии, несмотря на внешнее благополучие, жили в горестном одиночестве, которое, наверное, и должно быть свойственно жизни в таком уединенном уголке земли. Мужественные, застывшие во внутреннем напряжении лица тружеников границ континента, занесенных на чужбину ветрами судьбы. Испытавших тяжкие лишения жизни миссионеров. Натруженные руки в контрасте с франтоватыми костюмами, привезенными с далекой родины. Убогая нелепость. Они хотели выглядеть людьми благородного происхождения. Рядом – женщины с грустными глазами, в которых – одиночество и тоска. Глядя на фотографии, Александр думал: чужая земля погубила в этих женщинах всё, все чувства, кроме затаенной мечты о счастье.
Теперь, казалось, в Харбертоне ликовала новая жизнь. Безмятежность и благоденствие.
Стояли погожие деньки – свежие, ясные, прохладные, безоблачные.
Когда усядешься на склоне холма, возникает ощущение покоя, словно ты находишься дома. Когда вечером сидишь у камина в окружении планет – гостеприимных хозяев дома, чувствуешь себя внутри дружелюбной вселенной, такой же огромной и неисчерпаемой, как туманные пространства за пределами дома. Беседуя с этими добрыми людьми об их делах, об их спокойной жизни, целиком поглощенной повседневным размеренным трудом, Александр думал о том, что, наверное, в этом затерянном уголке земли действительно живет счастье. Так ли уж он был прав, и не изменила ли ему обычная его проницательность?