– Уродство твоей души отражается у тебя на лице! Каждой своей порой ты смердишь! Смердишь!
Она вскакивает и начинает отряхиваться.
– Смердишь! Смердишь! – визжат ПРИПы, осыпаясь с нее и раскатываясь по паркету.
– Ай! – вскрикивает первоначальный ПРИП, от которого произошли все прочие, и тоже отскакивает подальше. Этого ей не видно, но хорошо слышно. Изначальный ПРИП тяжел, и у него никудышная маневренность.
Крыса рассматривает себя. Придирчиво изучает каждую пуговицу. Руки дрожат с перепугу. В противоположном конце комнаты ПРИП пытается внушить Овце, что его дочь одержима бесами.
– Успокойтесь, пожалуйста, – просит Овца елейно. – Девочка просто перенервничала. Она у вас такая впечатлительная!
ПРИП пьет воду из графина. Он в недоумении. Действительно ли Овца настолько глупа, как кажется? ПРИП склоняется к мысли, что его разыгрывают.
– С меня хватит! – восклицает он. – Я потратил на нее уйму времени, отняв его у других детей. Между прочим, их у меня шестеро. Шестеро! – повторяет он со значением.
Овца, спохватившись, охает и ахает.
ПРИПу это приятно. Крыса знает, что он возвел глаза к потолку. Словно все шестеро чад свалились на него откуда-то оттуда, безо всякого его в том участия.
– Натягивал бы презерватив, когда совсем невмочь, – замечает она. – Глядишь, и детей было бы поменьше.
ПРИП теряет дар речи. Такое с ним случается только, когда он спит. Ему это вредно в бодрствующем состоянии, почти смертельно, потому что слишком уж непривычно.
– Да что же это такое! – возмущается Овца. – И не стыдно тебе? Давай-ка, уходи отсюда, пока твой отец вконец не расстроился.
ПРИП обретает голос и начинает кричать, как он расстроился. Так расстроился, что дальше некуда. Дай ему бог дожить до возвращения домой, потому что он чувствует приближение инфаркта.
Овца выталкивает Крысу за дверь и спешит на помощь к погибающему ПРИПу. В ситцевом платьице в цветочек она похожа на подушечку для булавок. Очень встревоженную, но до того безобидную, что Крыса даже позволяет себе на нее смотреть.
Она уходит. В приемной, конечно, очень славные кресла, но лучше уж сидеть на гвоздях. До следующего визита ПРИПа осталась ровно неделя, и Крыса знает, что он его ни за что не пропустит. Он обожает ее навещать. Это, наверное, самое его любимое занятие. Крыса поднимается по лестнице, не отрывая глаз от своих неоднократно оскорбленных ботинок. Она всегда смотрит под ноги, куда бы ни шла, – так можно быть уверенной, что тебя не занесет куда-то, где тебе не хочется быть. У всех свои проблемы. У нее – эта. Прочие девы Дома предпочитают везде таскать с собой матрасы, как улитки свои домики. Матрасы прилагаются к ним или они к матрасам – не разберешь, но, видно, так им спокойнее, пребывать на чем-то знакомом, пропитанном собственным запахом. С недавнего времени несколько таких матрасов-самолетов всегда можно застать на Перекрестке.