– Я сама ей все расскажу, – прошептала Лескова, регулируя напор душа.
Она так и поступила. Дождалась окончания занятий. Раньше не получалось. На паре не до того, а в перерывах между занятиями у Саши язык не поворачивался.
– Слушай, ты сегодня какая-то заторможенная, – заметила Звягинцева. Этим она помогла Саше начать. – Что-то случилось?
– Случилось.
– Я могу тебе помочь?
– Ты мне? – Лескова покачала головой. Придержав перед подругой входную дверь, Саша набрала в легкие как можно больше воздуха. Она собралась все сказать на одном дыхании и уложилась за то время, пока они спускались по ступенькам институтского крыльца. Это были самые непростые мгновения в ее жизни.
– Ну ты и гадина! – зло произнесла Карина. – Гадина!
Она побежала прочь, а Саша бросилась догонять ее. На скользком тротуаре обе то и дело спотыкались, едва удерживаясь от падения.
– Прости меня, Карина, прости!
– Отстань!
– Нам нужно поговорить!
– Да пошла ты! – запыхавшись, Звягинцева остановилась на пешеходном переходе. Красный свет помог Саше догнать ее. Повернувшись, Карина угрожающе выбросила вперед руку. – Не приближайся ко мне!
– Карина, я сожалею. Ну прости.
– Видеть тебя больше не хочу!
– В конце концов, теперь ты знаешь, что ему нельзя доверять.
– Может, мне тебе еще спасибо сказать?!
– Кариша, пожалуйста. Я не знаю, не знаю, почему позволила ему войти, – оправдывалась Лескова.
– Не знаешь? – в голосе Карины звенел металл. Как будто она хотела пронзать каждым словом. – Ты просто засиделась в девках. Корчила из себя святошу и переспала с первым, кто предложил.
– Неправда! Все было не так!
– Не так? – Карина натужно засмеялась. – Ты не открыла для меня Америку. Юра – еще тот бабник, но я верила, что ты никогда, слышишь, никогда не попадешься на его удочку. Ты же знала, что я с ним! Я с ним, понимаешь?!
Так паршиво Саша чувствовала себя, когда в детстве дети дразнили ее сиротой. Всякий раз, когда ей напоминали, что у нее нет отца, а мать занимается только собой, хотелось драться, кусаться, бить прямо в лицо. Сколько усилий ушло на то, чтобы сдерживаться. Сейчас столь же сильным было желание схватить подругу за плечи, с силой сжать и, понимая, что причиняешь боль, не отпускать, пока та не простит.
– Кстати, – поглядывая на красный сигнал светофора, Звягинцева нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, – ты не думай, что я его брошу. Он мой! А ты – дело другое. Ты – просто очередной зачет в его книге легких побед. Даже не знаю, какой у тебя номер… Зря ты так быстро сдалась. Это ведь неинтересно больше. Он ко мне вернется, а я приму. Но ты для меня больше не существуешь.